Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Тот неожиданно сдался Эвану — еще бы знать, почему:
— Хорошо. Я сниму императив на признание. Только, по-моему, это зря.
Эван лишь снова повторил:
— Ты не бог.
Хотела бы знать Вики, чем Эван смог убедить Марка. Как бы это не осталось тайной.
Марк обвел всех своим алым взглядом и поменял тему:
— Хорошо, договорились, Эван. Я не бог, а ты принял решение, верное или нет. А теперь о неприятном. О Ренаре Каеде и его кощунстве над душами.
Вик не удержалась от кольнувшего её недовольства: значит, как Марк обрек души на развеивание, как это правильно и допустимо, а как Каеде спас души, так это сразу кощунство.
Эван опередил её, поясняя для Марка:
— Нет, ты не прав. Каеде спасал души. Спасать душу Форда не было необходимости, но видимо, у Каеде был свой резон. — Он потер висок и сказал странное, во всяком случае Вики его не поняла: — Ноа и, полагаю, Каеде, считают наш мир мертвым. Ноа говорила, что в мир, где нет добра, проползает зло. Метафорическое, конечно же. Полагаю, она имела в виду языческих мелких божков. Думаю…
Марк оборвал его, жестко сообщая:
— Душа Мактира страдает.
Эван согласно кивнул:
— Допускаю это. Оказаться неизвестно где и неизвестно почему, когда твоя душа уже почти развеивалась… Слиться с невероятным — с деревом… Страданий не избежать. Каеде именно поэтому скрывал обряд от всех, заставляя забывать о некромантах, которые могли помешать душам укорениться. Или… Укрепиться? Не знаю, как правильнее назвать такое. Нужно чуть выждать, давая душе стать хранителем этого места.
Марк от такой откровенной ереси приподнял брови вверх:
— То есть ты допускаешь страдания души?
Эван стал лапидарным, его рука сильнее прижала к себе Вик:
— А ты хотел развеять души.
Марк замер, делая глоток кофе и поперхиваясь от количества вина. Еле откашлявшись, он укоризненно посмотрел в гнетущей тишине на Брендона, а потом, явно взвесив все за и против, вынес свой вердикт:
— Даю луну. Если за луну ничего не изменится — Каеде ответит за свое кощунство, а душу Мактира придется развеять.
— Согласен, — кивнул Эван. Вик не была уверена в сроке «укоренения» души, а потом вспомнила, что Каеде снял свой запрет на воспоминания о Дрейке именно сегодня. Значит, что бы ни случилось с душой Мактира, это вот-вот закончится. Но тут другая, более болезненная мысль, заставившая сердце Вики пуститься вскачь, пришла ей в голову: судить ни Сайкса, ни Чандлера, ни тех же женщин, занимавшийся фальшивоамулетничеством не получится. И дело даже не в клятве, дело в том, что они все: ни Эван, ни Брок, сейчас скрипящий зубами, ни воспринимавший все отрешённо Грег, ни Одли, тихо ругавшийся себе под нос, — не подставят даже Чандлера под развеивание души. Дело не передать в суд — любое случайно оброненное слово приведет к смерти и утрате души. Так рисковать нельзя. Тупик. Стена, в которую они уперлись и которая не дает им возможности добраться до настоящего преступника, того, кто это все задумал. Им не продвинуться дальше — кто-то цинично все предусмотрел.
Вик нахмурилась и сказала вслух то, что сейчас думал каждый:
— Получается, мы проиграли. Дело о подделке амулетов никогда не будет раскрыто и передано в суд.
Одли старательно мягко заметил:
— Иногда удача отворачивается… Так бывает, Вики. Обидно, горько, особенно за закон, но…
Эван утешающе поцеловал её в висок, благо, что вокруг были все свои:
— Нет, солнышко. Это не так. Закон не имеет права проигрывать. — Он обвел всех серьезным взглядом: — напоминаю: дело полиции — найти всех виновных и собрать доказательства их вины. Полиция это выполнила. Дело об убийствах уйдет в суд, как и положено. Полиция не проиграла.
Брок сжал губы и все же процедил — этот тоже, как и Вик, ценил и уважал закон:
— Но дело о фальшивых амулетах…
Эван его оборвал:
— Дело об убийствах более тяжкое. Чандлер и Сайкс получат по заслугам.
Брок был упрямцем:
— А дело о фальшивых амулетах, где пострадавших в сотни раз больше, до суда не дойдет — это проигрыш.
Одли похлопал его по плечу:
— Тихо, рыжий, шеф прав. Умей проигрывать… — он тут же закашлялся под осуждающим взглядом Эвана. — Понял, был неправ. Мы не проиграли. Стратегически отступили — это лучше, чем паническое бегство, так наш полкан всегда говорил. Мы стратегически отступаем, а не бежим и не орем, что проигр… Молчу.
Эван обвел всех тяжелым взглядом:
— Еще раз. Виновные будут сидеть в тюрьме. Рано или поздно, Фейн или кто-то еще из Тайной королевской службы расследует это дело со своей стороны в Ондуре или в Тальме, и мы его доведем до логического конца — до суда. Или Марк и Брендон смогут все же снять клятвы первого порядка.
Марк криво улыбнулся — кажется, в такое он не верил.
Одли нахмурился, услышав странное:
— Почему тюрьма? За убийства всегда положена казнь. И как можно довести до суда дело, фигуранты которого уже того…
— А они не будут того… — усмехнулся Эван. Оказывается, он умел и это. — Я введу мораторий на смертную казнь. Аквилита в честь нового короля становится гуманнее. Имею право. Я герцог, это мои земли, это мой закон.
Вик поняла, что же пообещал Марку Эван, она поняла, что остановило инквизитора. Разбивая внезапное молчание, Грег уверенно сказал:
— Лиз требуется лечение в Арисе. Пожалуй, я возьму отпуск, а то и просто сбегу.
Брок обеспокоенно взвился, кидая взгляд на Лиз, а потом с неожиданной улыбкой заявил:
— У меня в Ондуре кузина и племянник. Мне нужнее. Я их давно не навещал, хоть и обещал. И вообще, меня воздух Аквилиты бесит.
Эван прищурился, пытаясь утихомирить бунтовщиков, но тут ожил задумчивый Брендон:
— А я устал от контроля инквизиции. Давно собирался дать деру и примкнуть к истинной вере. — Он обвел всех торжествующим взглядом: — в отличие от вас, я прямиком попаду в храм. Шах и мат. Это дело моё!
Лео и Одли, было заметно, судорожно придумывали поводы оказаться в Ондуре, но у них с этим было плохо.
Брок обвел всех взглядом и миролюбиво заметил:
— Тянем жребий?
За громким обсуждением жребия, никто не услышал звонок в дверь. Вошедшего Фейна заметили, когда
