Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
Неведомая сила как будто толкает в спину, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не сократить оставшееся пространство. Сердце бешено стучит, кровь шумит в ушах, когда я до невозможности медленно, как будто пытаясь контролировать каждое сокращение в мышцах, склоняюсь к Габриэлле и шепчу:
— Я не дам тебя в обиду…
Всем своим существом чувствую, как девушка замирает и как приоткрываются её губы, когда она делает судорожный вдох. Лишь на одно невообразимое мгновение я позволяю нашим губам едва ощутимо, мучительно нежно коснуться друг друга, а потом отстраняюсь с такой скоростью, как будто между нами разверзается бездна…
«Одну уже уберёг, хочешь повторить?..»
Стараясь не обращать внимания на огромные глаза Габриэллы и её манящие, всё ещё приоткрытые губы, я силой воли заставляю себя отвести взгляд и открыть дверь.
* * *
— Его бесит любая мелочь, выполненная не так, как он велел, — доносится мужской голос через открытые окна.
— Он груб с нами и вечно всем недоволен, но зато стоит горой за своих людей, — откликается другой. — А ты сам виноват.
— В том, что он дал мне оплеуху?!
Я веду машину, не включая фары и ориентируясь только по навигатору. Она медленно и намеренно бесшумно передвигается, из-за чего солдаты до сих пор не замечают Викторию. Хотя другой причиной служит их слабоумие: стоит ли так открыто обсуждать Бронсона, когда он наверняка находится где-то поблизости?
— Генерал — убеждённый приверженец здорового образа жизни, — вмешивается ещё один голос. — У него бодрости и сил больше, чем у новейших артификов. Если не хочешь отбить последние мозги, мой тебе совет: хотя бы не кури при генерале.
Раньше тоже так было: Бронсон не терпел рядом с собой любителей отравлять своё тело, если, конечно, речь не шла о старшем по рангу, ведь в таком случае позволено всё.
— Тогда зачем мы отправимся в оплот греха? — удивляется новый голос. — Думаю, мы быстро всё сделаем и ещё успеем оттянуться в Шахте.
Слышится смех, а потом краткое:
— И не мечтай… Тише! — вдруг предупреждает голос, и я догадываюсь, что солдаты наконец обратили внимание на машину.
Воцаряется тишина, а потом проходит напряжённый шёпот:
— Чёрный монах…
Конечно, их предупредили.
— Жди здесь, — тихо говорю Габриэлле и выхожу из машины, даже в темноте чувствуя на себе внимательные взгляды.
Разъезжаются двери автомобиля, который стоит чуть в стороне, и из салона льётся тусклый свет. Несколько секунд мои глаза привыкают к нему, и я начинаю различать людей. Самый злой взгляд, обращённый ко мне, принадлежит Харви Харрису. Он стоит рядом с машиной, из которой показываются генерал, Алан и Коди. Бронсон почти сияет от радости при виде меня и смотрит едва ли не с любованием, Джонс лишь слегка улыбается, а Коди поджимает губы, с тревогой осматривая меня с ног до головы. Из соседней машины выходят Сьерра и Ребекка. Глаза девушек разочарованно блестят в полутьме, но в то же время отражают их невольное восхищение. Остальные взгляды, обращённые ко мне из темноты, такие же, как обычно: я привык, что атрибуты моего отряда вызывают восхищённые взгляды так же часто, как и подозрительность или страх, поэтому ощущаю только один взгляд. Но он направлен мне в спину — внимательный и испуганный, принадлежащий Габриэлле.
Даже в полумраке видно, что в этот раз у солдат Бронсона нет никаких треугольных красных платков на предплечье — опознавательного знака генерала и его людей, которым все они кичатся и обычно хвастаются при каждом удобном случае. Меня не удивляет, что все одеты в чёрное, но видеть самого Бронсона в гражданском, пускай и чёрного цвета, — более, чем странно.
— Хейз, Олфорд, осмотрите землянку, — кратко командует генерал, и его приказ исполняется немедленно.
Я лишь мгновение слежу за тем, как двое садятся в мою машину, и перевожу взгляд на Бронсона. Солдаты собираются вокруг него. Понятное дело, нам не избежать оперативного совещания: генерал — любитель напутственных речей.
— В Шахту войдут Дэннис, объект и десять солдат, — тихо, но чётко сообщает он. — Мятежники пойдут на переговоры только в том случае, если увидят всё своими глазами. Естественно, не они, так другие, вполне возможно, попытаются выкрасть наш трофей. Поэтому следим в оба: нужно просто подцепить на крючок пчёл. Ещё раз! — с деловым видом заявляет он, — ваша задача — охранять и защищать объект. Руковожу операцией лично я. Мои приказы выполнять беспрекословно и без промедлений. Как всегда. Мы не в МОРиОНе, но! — Бронсон делает паузу, исполненную значимости и торжественности: — Если вы накосячите, я спрошу с вас по всей строгости, не сомневайтесь. Дэннис Рилс! — рявкает генерал для большей эффективности. — Для тебя здесь есть только один эмиссар. Это я. Все это уяснили?
В полумраке генерал внимательно вглядывается в лица, а я с трудом сдерживаю улыбку: он боится, что кто-нибудь из солдат решит подчиниться моему, а не его приказу. Напрасно. Они и так чувствуют себя не в своей тарелке: каждый из них то и дело невольно встречается со мной взглядом и тут же отводит свой, подальше от неприятностей. Думаю, все они честно исполнят приказы Бронсона, а со мной даже не осмелятся обменяться парой фраз. По крайней мере, последние годы проблем никогда не возникало.
Коди и Ребекка показываются из машины и останавливаются возле меня.
— Состояние стабильное, — докладывает мой друг. — Все показатели в пределах нормы. В том числе уровень адреналина.
Лицо генерала не меняется, но будто сияет изнутри, правда, каким-то болезненным оттенком, возможно, всё дело в тусклом свете, который льётся из салона автомобиля.
— Принято.
— Но я обязана ещё раз предупредить, — вмешивается Ребекка назидательным тоном, — что состояние объекта может ухудшиться из-за непривычных условий окружающей среды. Потеря концентрации и ориентации в пространстве, головокружение, тошнота, рвота, другие — более серьёзные — побочные эффекты. Вплоть до летального исхода.
Я оборачиваюсь и смотрю на неё, прищурившись. Ничего себе, как она хочет сохранить землянку для своих исследований, даже готова пророчить летальный исход, лишь бы операцию отменили.
Чувствуя мой взгляд,
