Ольга Булгакова - Тяжесть короны (СИ)
Еще одна игра, затеянная бастардом. Если бы он просто появился на день раньше и тихо побродил по городу, то это было бы вежливо. А вести себя как избалованный ребенок, ждущий внимания взрослых, недопустимо. Не на нашем уровне. Брат говорил спокойно, но я чувствовала, что его эти игры раздражают.
— Благодарю за сведения, Ваше Сиятельство, — учтиво ответил Брэм, а я с радостью поняла, что потакать Волару он не намерен. Не будет ни направленных братом людей, призванных развлекать князя, ни переноса официального знакомства на более ранний срок.
— У меня возник один вопрос, — задумчиво продолжил Брэм.
— Да, Ваше Величество?
— Вы нам так и не передали ни одного портрета Его Светлости. Этот молодой человек, — брат легким жестом указал на отосланного к дверям тронного зала пажа, — случайно, не князь Волар?
— Нет, — граф удивился допущению, но выражение глаз посла и тон ясно давали понять, такой вариант был возможен.
— И кто же это? — не отступал король.
Граф замялся, но ответил:
— Близкий друг Его Светлости.
Уверена, что и брат заметил паузы, подчеркнувшие некую странность первых двух слов. Брэм усмехнулся:
— А имя у этого человека есть?
— Есть, Ваше Величество. Скотт Левиро.
— Это чудесно, — откликнулся Брэм. — Благодарю за ответы. Мы с Ее Высочеством желаем Вам приятного вечера.
— Еще раз благодарю за аудиенцию, — Кивро низко поклонился, словно надеялся так сгладить неприятное впечатление, которое оставил этот визит. — И позвольте в свою очередь так же пожелать приятного вечера.
Когда граф и Левиро ушли, Брэм прошептал мне:
— Знаешь, еще одна подобная выходка и тебе не придется решать. Я сам скажу «нет».
К сожалению, медальон ответил за меня:
— Волар, конечно, ребячлив и, по всей видимости, глуп. Возможно, это к лучшему. Умная жена сможет лучше управлять им и его княжеством.
Брат, однако, это мнение не разделял, но и спорить не захотел.
Когда мы через пару часов встретились за ужином, Брэм был мрачен и молчалив.
— Есть какие-нибудь новости? — спросила я, одновременно надеясь и страшась услышать о делах Арданга.
— Нет, — как-то слишком поспешно ответил Брэм. Я не посчитала возможным настаивать, да и брат поменял тему. — Ты открывала шкатулку?
— Еще нет.
— Давай посмотрим, чем же хочет порадовать и удивить невесту князь, — хмуро предложил Брэм и, встав из-за стола, подошел к столику у окна, на который я поставила подарок жениха.
Брат щелкнул замком, откинул крышку простой шкатулки из темного дерева и, достав лежащее сверху письмо, протянул его мне.
— Теперь я уверен, что Волар в любом случае идиот, — процедил брат и, не скрывая досады, вернулся на место за обеденным столом.
Заглянув в шкатулку, я не могла с Брэмом не согласиться. Только глупец или подлец мог подарить девушке, выходящей замуж по расчету, жемчуг, символ быстро тускнеющей красоты и слез по утраченной любви. Не спасло ситуацию и письмо, написанное уже знакомым неряшливым почерком. Меня снова назвали несравненной, укрепив уверенность Брэма в том, что словарный запас Волара этим эпитетом и ограничивается. У жемчуга появился тайный смысл, — мне в дар преподносили гордость Голубого Озера, расположенного в Муоже.
— Конечно, — с готовностью кивнул Брэм. — Думаю, ты всегда мечтала самостоятельно оплачивать ювелиров, чтобы хоть одну из этих жемчужин можно было носить не в кармане.
— Я понимаю, что ты злишься из-за пажа, жемчуга и прочего, — амулет заставлял меня пытаться успокоить брата. — Да, он в свои двадцать три больше мальчишка, чем ты в четырнадцать. Не все могут похвастать умом. Поэтому Волар так выгоден муожской знати. Потому что им просто руководить. Можно обратить это в свою пользу, на пользу Шаролеза.
— Возможно, ты права, — вздохнул Брэм. — Подождем бала. Посмотрим на этого князя.
Весь следующий день был потрачен на подготовку к празднику. Проверила оформление залов, не удержавшись, велела не усердствовать с оранжевым. Пару раз наведывалась на кухню. Разумеется, львиную долю блюд нужно было делать в день праздника, но размах подготовки оценила. Выбрала из нескольких заказанных во время болезни платьев наиболее подходящее к случаю и сочетающееся с костюмом брата. Составила букет, подражая которому, слуги должны были собрать другие букеты для столов. Не отказала себе и здесь в небольшой мести, — выбрала в качестве оранжевого цветка газанию. Очень хотела этим внешне привлекательным цветком показать свое пренебрежение. Голый цветонос красноречиво говорил: «У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, а напусному лоску я не верю». Даже жалела, что эти послания не сможет расшифровать бастард.
Брэм все еще пребывал в скверном настроении, что нисколько не удивляло. Не только Волар был тому виной. Брат сказал, виконт нашел кое-что. Но слишком многое еще нуждалось в проверке, а потому Брэм не мог поделиться сведениями. Когда я робко намекнула на Арданг, побоявшись даже упомянуть название, брат нахмурился еще больше. И сделал вид, что намека не заметил. Мне сложно было винить Брэма, желавшего избежать очередного удара по самолюбию, подчеркивания неосведомленности и бессилия короля. Но факт оставался фактом, — никаких новостей об Арданге у нас не было. И за это я снова и снова благодарила небеса. Ведь отсутствие сведений означало, что Ромэр полностью контролирует ситуацию. И как бы странно это ни звучало, я, принцесса Шаролеза, радовалась успехам мятежного Арданга.
В предпраздничной суете отчим как-то отошел на второй план. После заседания Совета видела Дор-Марвэна всего раза два и то мельком. Конечно, я постоянно жила, ощущая его эмоции. Его раздражение, злобу, досаду, ненависть. Сильные, выматывающие, причиняющие мне боль, лишающие сна. Но это были лишь отголоски. Стратег, ворвавшийся утром перед балом ко мне в покои, когда мы с Брэмом завтракали, казался сгустком чистого незамутненного гнева. Отчим грубо оттолкнул Винни, мужественно пытавшуюся ему помешать, с грохотом распахнул дверь и, едва увидев меня, принялся кричать.
Волна его бешенства была в этот момент такой сильной, что я с трудом дышала, а смысл требований от меня закономерно ускользал. Глаза застилал туман с кроваво-красными пульсирующими пятнами, амулет насквозь пронзал грудь раскаленными иглами. На этом фоне Брэм, мое единственное спасение, казался глыбой льда. Он встал, сделал пару шагов в сторону. Я значительно позже поняла, что брат вызвал стражу, но тогда даже не сообразила, кому он отдал приказ:
