Элизабет - Черный Город
— Я не могу стоять и смотреть, как людям причиняют боль, особенно после того, как папа умер у меня на глазах, — говорит она.
Охранники Стражей выстраивают заключенных под крестами в одну линию. Моя кровь стынет в жилах, когда я смотрю этот леденящий душу ужас. Как может быть, казалось бы, столь простое и безвредное на вид сооружение, как деревянный крест, вызывать такой страх во мне? Это не то, что он из себя представляет. Боль. Страдания. Смерть. Не думаю, что это худший способ умереть. Капюшоны с пленников сняли. Один из пленников — парень в очках в роговой оправе. Том. Жук вскрикивает и рвется вперед, но тетя удерживает его на месте.
— Ничего не предпринимай, — настоятельно шепчет Роуч ему на ухо.
Второй заключенный — пожилой мужчина, который во многом похож на мальчика. Он рыдает, моля о прощении. Я в ужасе таращусь на третьего узника. Это девочка-подросток в желтом платье с длинными белыми волосами и оранжевыми глазами, похожими на заходящее солнце. Нордин! Она должна была скрыться через стену.
Ищейка срывает с девушки платье и выставляет на обозрение толпы её обнаженное тело. Охранники Легиона воют. Позади неё разворачивается пара радужных крыльев, восемь футов в длину. Они колышутся на ветру, ловя свет и создавая маленькие радуги вокруг нее. Толпа охает, когда смотрит на этот фейерверк.
Белобрысый Ищейка запрокидывает голову Нордин и вырывает плоскогубцами её клыки. Она душераздирающе взвывает, и я вздрагиваю. Стерилизовали. Хуже унижения для Дарклинга и не придумать. Он бросает её клыки в толпу. Десятки человек кинулись подбирать их на сувениры. Я прикрываю рукой свой рот, мои клыки болят только от мысли, что меня могут стерилизовать. Я удивлен, замечая, что точно такой же жест делает и Натали. Она опускает руки, на её лице снова появляется озадаченной выражение.
Ищейка обнажает меч и в два взмаха отрубает крылья девушки Нордин. Она вопит от боли и по её телу ручьями сбегает кровь. Он поднимает крылья и подбрасывает их в воздух. Они вращаются, словно лезвие ножа, над толпой, и люди отчаянно пытаются их поймать. На черном рынке их с руками оторвут. Во многих культурах есть поверье, что крылья Дарклингов обладают свойствами афродизиака, но так как правительства других стран более терпимы по отношению к Дарклингам и дали им гражданские права, то они вынуждены нелегально импортировать их из СШС. Крылья девушки скоро измельчат в порошок, чтобы сварить из него приворотное зелье для каких-нибудь толстосумов.
— Мы должны помочь Тому, — говорит Жук мне и своей тетке.
Роуч осторожно вынимает из кармана маленький конверт. Она вытряхивает из него некую маленькую красную таблетку мне на руку. Натали смотрит на нас, а затем переводит взгляд обратно к сцене, но у меня складывается впечатление, что она слушает наш разговор.
— Цианид, — объясняет Роуч. — Мы надеялись сунуть его Тому прежде, чем он окажется на платформе, но не было подходящего времени.
— А как быть с дедушкой Тома и девушкой-Дарклингом? — спрашиваю я, гадая, почему здесь только одна таблетка.
— Мы не знали, что и Фрэнка схватили, а на Дарклингов цианид не действует, — объясняет Роуч.
Я смотрю на помост. Если мы собираемся помочь Тому, то должны действовать быстро; его разденут и пригвоздят к кресту, он будет окружен охранниками Стражей. Добраться до него будет сложно. А у нас всего одна попытка.
Роуч кладет руку мне на плечо.
- Эш, ты быстрый. Поэтому это должен сделать ты. Ты наша лучшая возможность.
— Что, если меня схватят? — спрашиваю.
— Ну же, братан, ты должен помочь, — настойчиво призывает Жук.
Должен ли я это делать? Я изучаю красную таблетку. Помощь Тому и впрямь стоит риска попасть под арест? Прежде чем я принимаю решение, таблетка ускользает от меня.
— Эй! — кричу я вслед Натали, которая проталкивается сквозь толпу с украденной таблеткой в руке.
Меня обуревает ярость, и я спешу за ней, намереваюсь отобрать цианид, прежде чем она успеет вручить ту своему дружку-Ищейке. Толпа начинает сжимать кольцо вокруг нас, остается совсем мало времени. Она проскальзывает между двумя людьми, а я грубо распихиваю их, прокладывая себе дорогу. Моя рука успевает дотянуться до её сумки, но Натали выскальзывает и взбирается на помост.
Черт!
— Что ты делаешь? — белобрысый Ищейка сощуривает на неё свои зеленые глаза.
— Я хочу посмотреть в глаза предателю племени, если можно, Себастьян, — говорит она.
Себастьян. Вот как его зовут.
Он отходит в сторону, и она склоняется к Тому.
— Меня просто тошнит от таких как ты, — говорит она и дает Тому пощечину, во время которой запихивает ему в рот таблетку. Она настолько ловко это делает, что никто вокруг не заметил бы её манипуляций, даже, если бы смотрели очень внимательно. Глаза Тома на доли секунд расширяются, прежде чем на лице мелькает понимание.
Она помогла ему. Будь я проклят, она ему помогла! Я обмозговываю эту мысль, когда ко мне присоединяются Жук с Роуч.
Толпа начинает глумиться, ей становится скучно.
— Смерть предателю расы! Убить их! Убить их! Убить! — скандируют они.
Себастьян откашливается, делает шаг вперед и зачитывает вслух свиток.
— За преступления расовой скверны, за то, что вступил в неподобающие отношения с Дарклингом, я приговариваю Томаса Шрива к смерти через распятие.
В толпе раздались крики ликования.
— За преступления расовой скверны, за то, что вступила в неподобающие отношения с человеком, я приговариваю тебя, Яна Марвик, к смерти через распятие.
Охранники Легиона издают гневные крики, больше напоминающие завывание волков. Сигур поднимает руку, заставив их немедленно заткнуться.
Яна Марвик? Она, что, родственница Сигуру? А я и не знал, что у него были родственники, думал они все погибли во время войны.
— По обвинению в укрывательстве двух беглецов от Соединенных Штатов Стражей, я приговариваю Фрэнка Шрива к смерти через распятие.
Моё внимание привлекает движение на стене. Какое-то изменение, внезапная тишина, и на стене появляются десятки охранников Легиона в черных развивающихся одеждах, их темные глаза сверкают в тусклом солнечном свете. Все внимание обращено на них. Один за другим Легионеры поворачиваются к нам спиной.
— Чего они делают? — шепчет Жук.
— Думаю, это протест. Они отказываются смотреть казнь, — говорю я. Может у Пуриана Роуза есть власть, чтобы казнить нас, но он не может заставить смотреть нас на казнь. Это маленький клочок свободы, который у нас остался.
Три креста лебедками поднимают в вертикальное положение, и крики заполоняют воздух. Дедушка Тома, к счастью, уже без сознания от шока, но два других пленника, по-прежнему, в состояние боевой готовности, продолжая смотреть на толпу. Кровь сочиться из пригвожденных запястий Тома по его телу, в то время как чувствительная кожа Яны начинает потрескивать и шипеть, благодаря токсичному эффекту от акации. Языки пламени начинают лизать её растрескивающиеся тело, ползя вверх по ногам.
— Демон! — кричит кто-то на неё. Мне кажется, это Грегори.
Я не могу себе представить, как это быть распятым на кресте, уставившись на море, смотрящих на тебя лиц, пока ты медленно задыхаешься, совсем один…
Огонь быстро распространяется, охватывая Янино тело, но она не кричит, она не издает, ни единого звука. Она просто поворачивает голову, чтобы взглянуть на Тома, по её еще не поглотил огонь. Он смотрит на неё столько, сколько может, прежде чем проглотить пилюлю. Не слишком рано, потому как огонь уже распространился на весь крест.
Толпа весело улюлюкает, пока влюбленные горят.
— Единая раса под Его Всесилием! — распевают они.
Глаза Натали встречаются с моими, когда на сцене, позади неё в небо поднимаются красное пламя и черные клубы дыма.
Себастьян уводит Натали со сцены и передает её в руки другому охраннику, здоровенному мужику в черном со сломанным носом и тремя царапинами на шее. Её ведут к Окраине города, подальше от толпы. Дей следует за Натали.
Роуч поворачивается к нам.
- Проваливайте отсюда, парни.
Нам не нужно повторять дважды — мы пробираемся сквозь толпу и оказываемся на Окраине города. Я сразу же прикуриваю сигарету и отдаю её Жуку.
— Сожалею о Томе, — говорю я.
Жук делает затяжку. Единственное, что я вижу, это ярость в его глазах, а потом он отпускает одну из своих тирад.
- Всё, что сделал Пуриан Роуз — дал нам еще одного мученика. Смерть Тома не будет напрасной.
— Ты ведь не можешь говорить это на полном серьезе. Он был твоим другом.
— Он был борцом за свободу, он хотел бы умереть за дело, если бы оно помогло нам, а так и будет.
Я пропускаю пятерню через свои волосы. Сейчас не время с ним спорить. Мы поворачиваем, и встречаемся лицом к лицу с Натали и Дей, несколькими охранниками Стражами и Ищейкой — человеком в черном с оцарапанной шеей. Охранники обнажают мечи и направляют их на меня.
