Рейнеке Патрик - Из жизни единорогов
— Что? — Штерн с интересом смотрит мне в глаза. — Увлечения мои вас так позабавили?
— Да замечательные у вас увлечения! И комната красивая! Очень! Просто… просто я от неожиданности. Ну, как вам объяснить?… Суровый читатель Штерн, гроза библиотекарей, бич библиографов, и тут на тебе! Розы, веера… Парусники!.. А эти штуки из ниток — это же просто из картасаровской «Игры в классики»! Отличительный признак нонконформиста!
Он как-то странно задумчиво на меня смотрит, потом резко отворачивается:
— Не помню. Перечитать надо. Про то, что вся книга — о невозможной и недостижимой любви помню, а про нитки — нет.
— Ну, вот! А я, наоборот, никакой любви там не помню, помню только, что главный герой больно уж там замечательный.
— Это Оливейра-то замечательный?!
— Все-все… молчу.
Что бы как-то переменить разговор, спрашиваю:
— Так носки, значит, тут не разбрасывать?
— Да уж, воздержитесь, пожалуйста, — на полном серьезе отвечает мне он.
— Ладно, постараюсь. А когда можно переезжать?
— Да хоть сегодня, — пожимает он плечами. — Кровать есть.
Я подхожу к маленькому советскому диванчику с поролоновым матрасом, стоящему у окна. Нормальное такое спальное место для одного человека моей комплекции.
— Если вам нужна какая-нибудь ширма или загородка, придумаем что-нибудь.
Я мотаю головой. За столько лет жизни в этом странном теле я уже совершенно научился его не стесняться.
— Только если вам — для собственного душевного спокойствия.
— Об этом можете не волноваться. Если что и отвернуться могу.
Вот это я понимаю! Никаких гендерных стереотипов. Сказочные чудовища всегда между собой договорятся.
— Поздно уже. Оставайтесь. Завтра вещи перевезете.
Меня кормят ужином! А я даже не мог на него сегодня рассчитывать, если бы остался в «Лабрисе». Потом мне выдают простынку, пододеяльник, наволочку, подушку, одеяло с покрывалом, огромное махровое полотенце и футболку для сна.
— А это зачем? Я в той, которая на мне, посплю.
— Нет, вот этого как хозяин дома я точно допустить не могу, — категорично заявляет мне Штерн. Ох, скверный, скверный характер у моего сожителя…
* * *
Утром я просыпаюсь под писк штерновских наручных часов, которые он мне одолжил вместо будильника.
— Вы очень беспокойно спите.
Я выворачиваю голову из-под одеяла. Он с ногами сидит в компьютерном кресле в пол-оборота ко мне и сосредоточенно глядит на дисплей, что-то там щелкая мышкой в открытом документе. Волосы у него еще не до конца просохли после душа, на нем черно-синий халат, подпоясанный перевитым шнуром с умопомрачительными кистями — именно на таких поясах должны вешаться всякие отчаявшиеся аристократы в старинных романах. С моего места открывается великолепный обзор на его безволосую грудь и длинную голую шею. На ней — никаких медальонов, амулетов, цепочек… просто голая шея. И что?.. Вот эту красоту я тоже смогу теперь беспрепятственно наблюдать каждое утро?..
— Думаю, это все из-за ваших сюжетных снов, — продолжает он.
— Но вы мне точно сегодня не снились, — хриплым голосом говорю я.
— Я в курсе.
В курсе он! Очень интересно… С чего это он так уверен, что мы снимся друг другу строго одновременно?..
— Кофе? — спрашивает он, наконец, поворачивая ко мне голову и одновременно повертываясь вместе с креслом.
Я трясу головой, спешно закрывая лицо руками. Потому что там не только шея — там голое предплечье аж до самого локтя, там босые ноги, там лодыжки… Нет, ну нельзя же быть настолько красивым!.. Он встает с кресла и идет на кухню, а я, пользуясь его отсутствием и ворча на себя по поводу своей впечатлительности, одеваюсь. Лезу в рюкзак за антиперсперантом и натыкаюсь на пакетик быстрорастворимой лапши. О, вот и завтрак!.. А то, расслабился, понимаешь, на чужих харчах… Кофе еще куда ни шло, а вот с едой надо что-то придумывать, потому что, судя по вчерашнему ужину, полноценного финансового участия в закупке провианта я явно не потяну.
На кухне меня ожидает еще одно испытание в лице все того же облаченного в элегантный халат Штерна, колдующего над джезвой. Изо всех сил стараясь не смотреть на его голые руки, включаю электрический чайник и лезу в буфет за кружкой. Он искоса оглядывает оценивающим взором мою китайскую пищу.
— Так, а вот чтоб этой гадости я в своем доме больше не видел.
Ну, ладно, на работе позавтракаю. Что я, с деспотами никогда не жил?…
— Ведро там, — не оборачиваясь, останавливает он меня на выходе из кухни.
Я возвращаюсь обратно.
— Не, ну я все понимаю… Оскорбленные эстетические чувства — это серьезно. Но нельзя прямо так вот еду — в помойку!
— Это не еда.
Нет, ну просто тиран какой-то…
— По-моему, я внятно объяснился, — говорит он. — Я не могу жить рядом с человеком, который настолько презирает то, что ем и готовлю я, что готов тащить в дом всякую дрянь.
— Послушайте, док, — я сажусь за стол для мирных переговоров. — Мне, правда, очень нравится, как вы готовите. Просто у меня сейчас вообще нет денег. Не могу же я снимать у вас жилье, чтобы потом вы меня на эти же деньги и кормили.
Он выключает кофе, отодвигает стул и садится напротив, какое-то время собирается с мыслями или переваривает полученную информацию. Может, уже и раскаивается, что впустил к себе такого неплатежеспособного человека.
— Я понимаю, — сумрачным тоном говорит он, — что для вас тут, вероятно, есть некоторая моральная дилемма. Давайте, чтобы вы не чувствовали себя излишне мне обязанным, поможете мне лучше с переводами. Покупать и готовить на двоих все равно выйдет дешевле, чем питаться по отдельности. Готовить, если хотите, можем по очереди.
Да, это был бы просто идеальный вариант, вот только…
— Я же никогда ничего не переводил. Вдруг у меня не получится.
— Слушайте, вы так лихо всегда переводите названия заказываемых мною книг с французского и немецкого, что уж простенькую английскую статью о политических взглядах Аквината вы точно осилите.
Ух ты!.. Про самого Фому переводить!…
— Что, уже собрались бежать к компьютеру? — усмехается он. — Расскажите мне лучше, что вы на завтрак будете.
* * *
Основательно накормленный яичницей с луком и сыром, да еще с выданными мне бутербродами взамен изъятой у меня лапши, я отправляюсь на работу.
— Ну, что, нашел жилье? — первым делом спрашивает меня Лиса.
— Да вроде нашел.
— В «Лабрисе»? — интересуется она с такой интонацией, как будто не особо мне верит.
— Ты будешь смеяться, но да. Именно в «Лабрисе» и нашел.
