Рут Оуэн - Кудесник
Настала пауза. Потом Джилл вздохнула, и этот вздох был мягок и беспомощен, как легкий ночной ветерок.
— Я не хочу превратиться в примечание к статье в каком-нибудь замшелом научном журнале или в иллюстрированный материал ваших лекций. То, что произошло со мной в симуляторе, носило глубоко личностный характер. Сводить это к цепи опытных данных представляется мне… Ну, не знаю, чем-то вроде того, как режут курицу, несущую золотые яйца.
Синклеру захотелось сказать ей, до чего же это глупо, но слова застревали у него в горле. Будучи ученым, он уже зарезал свою долю кур, несущих золотые яйца. Разбирать вещи по частям, чтобы установить, что тикает внутри, являлось его профессиональным занятием, даже если при этом вещи лишались изначального очарования и присущей им тайны. Привычку к подобного рода занятиям он переносил и на частную жизнь. Он вспомнил, как часто Саманта обвиняла его в том, что он вносит научные методики в их брак. Она никак не могла понять, что их “золотой” союз был изначально обречен.
Улыбка его вдруг стала виноватой.
— Моя жена имела обыкновение говорить, что мое любимое блюдо — куры, несущие яйца.
Джиллиан так и замерла на ходу.
— Так вы женаты?
— Был женат, — уточнил Иэн, так и не остановившись. — Всему этому пришел конец год назад, но я полагаю, что от старых привычек отделаться не так-то легко.
— Прошу прощения, — проговорила Джилл, догнав его.
“Прошу прощения”. Это словосочетание он уже слышал сотни раз и привык его ненавидеть. В период брака прелестная и раздражительная Саманта предваряло ими почти каждую из произносимых ею фраз, особенно, когда она приносила извинения или хотела денег. А он слишком долго терпел и то, и другое. Теперь, конечно, она не снисходит до этого. Она дает поручение своему адвокату, а тот связывается с его адвокатом.
Умом он понимал, что Джиллиан просто хотела проявить деликатность и что она знать не знала, какие отвратительные воспоминания пробуждают у него эти слова. Тем не менее, он заговорил с нею более резко, чем намеревался.
— Прощения просить не за что. Я рос в одиночестве, воспитываясь у дедушки. Одиночество вполне соответствует моей натуре. Кроме того, оно дает мне больше времени для…
Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее уже нет рядом. Обернувшись, он увидел, что она стоит где-то сзади.
— Мы пришли, — незатейливо произнесла она, указывая на скромный дом городского типа, выходящий фасадом на пляж.
Именно такой дом он представлял себе наиболее для нее подходящим. Задняя часть дома освещалась стационарной лампой прожекторного типа, высвечивавшей веселенькие желто-голубые тесовые панели, аккуратнейшие белые настенные обводы и ящики у окон, битком засаженные яркими цветами. Небольшой навес над задним входом был весь увит ползучими растениями, а развешенные вокруг колокольчики разноголосо позванивали на ночном ветру. Дом выглядел безумным, хаотичным и гостеприимным до такой степени, каким не было ни одно из его жилищ. Он обратил свой взор к океанской мгле, ощущая, будто его в свое время лишили чего-то, чему он даже не знал названия.
— Что ж, ладно, тогда спокойной ночи, миз Полански. Созвонюсь с вами завт…
— Вы можете зайти.
Синклер обернулся до того быстро, что чуть не поскользнулся на песке.
— Как?
— Я имею в виду, на чашку кофе. — Она переминалась с ноги на ногу, стараясь не потерять равновесия. — Вы были так любезны, проводив меня домой. Мне просто хотелось… а, черт, это была глупая идея. Забудьте.
Не дожидаясь ответа, она стала взбираться по откосу в направлении дома. Расправив плечи, задрав голову к небесам, она тотчас же стала похожа на другую женщину, сказочную принцессу со сползающим набок золотым обручем, безрезультатно забрасывавшую хищного зверя камнями. Внутренний голос предупреждал его не соглашаться на ее предложение, ибо ее веселый крошечный домик, возможно, таил в себе больше опасностей, чем любой свирепый орк. Но прежде чем он это осознал, он уже оказался рядом с нею, переходя на короткий шаг, чтобы не обгонять ее.
— Кофе, — это великолепно, но я бы предпочел чашку чая. Марки “Эрл Грей”, если есть.
— Думаю, что пакетик у меня найдется.
Она опять улыбнулась, и эта робкая улыбка чуть не заставила его сердце остановиться. И опять его стал предупреждать внутренний голос, подсказывая ему, что он отклоняется от тщательно проложенного по карте курса и направляется прямо в неведомые воды. А он стряхнул с себя все сомнения, напомнив себе, что он респектабельный ученый, живущий праведной, размеренной и вполне упорядоченной жизнью. А не грубый парень, живущий гормональными позывами собственного тела.
А миз Полански, продолжал подсказывать внутренний голос, — не черепаха из коробочки.
— А скажите-ка, миз Полански, — спросил Синклер, разглядывая висящий в гостиной над диваном плакат “Спасите китов!”, — существуют ли компании, в которых вы не участвуете?
— Одна-две есть, — согласилась Джиллиан с легкой улыбкой на губах. Чайный поднос она поставила на кофейный столик и бросила взгляд вокруг, задержавшись на фотографиях дикой природы и грамотах в рамочках, врученных “Сиерра-клубом” за конкретные заслуги. Комната была увешана свидетельствами выигранных битв, в которых она участвовала от имени тех, кто не способен самостоятельно защитить себя. Она гордилась всем этим вкупе и порознь, но понимала, что человеку, для которого это было полнейшей неожиданностью, такого могло оказаться чересчур много. Она сняла с подноса чашку в форме морской коровы и подала ее доктору. — Кое-кто из моих друзей полагает, что в своей деятельности по сохранению среды обитания я хватаю через край.
— Если бы гораздо больше людей хватали через край, на нашей планете было бы лучше жить. — Он поднес чашку к губам, чтобы отпить глоток, но вдруг замер, обратив внимание на ее необычную форму. Синклер перевел взгляд на нее, вздернув брови в знак удовольствия. — Так что ваши друзья, по-видимому, правы.
Джилл рассмеялась, и это был добрый, светлый смех, который был так же неожиданен, как и проявленное гостем чувство юмора. Она пригласила Синклера повинуясь внезапному порыву, инстинктивно реагируя на нотки отчаяния, услышанные в его голосе, когда он говорил о своем разводе. Но теперь, когда он находился здесь, она поймала себя на том, что ей нравится быть в его обществе. Она не ждала, что ему интересно будет вести с ней беседу. Она не могла не оценить продуманный характер его вопросов и глубину его замечаний. Но она была достаточно честна перед самой собой и вынуждена была признаться, что это не единственное, что ей в нем нравится.
