Не открывайте глаза, профессор! - Лея Болейн
— С чего ты взял?!
— Я не слепой! — рявкнул он. — Как так вышло?! Я для чего тебе нейтрализатор добывал?! Как он тебя нашёл?
Можно и даже нужно было соврать, но врать ужасно не хотелось.
— Я сама к нему пришла, — и, не давая Исту ничего сказать, обречённо завершила. — Я не выдержала. Никогда не думала, что так может тянуть к человеку, ну, дуплишу, которого я совсем не знаю, и… и не люблю. Это всё их проклятая магия, небесная выхухоль!
Ист промолчал, хмуро глядя на меня исподлобья.
— Сама знаю, что повела себя как утешительница чужой плоти, но…
Голос приятеля смягчился.
— Прости. Ты права, твоей вины тут нет. Это всё он, тупое несдержанное животное.
— Не любишь дуплишей? — вырвалось у меня. Ист не ответил, а я вдруг подумала, что практически ничего о нём и не знаю. Мой друг не распространялся о своей жизни за пределами Храма Науки, при этом всегда так участливо и заботливо расспрашивал о моей, что мне и в голову не приходило настаивать и добиваться откровенности. Просто сейчас мне показалось, что его неприязнь к профессору — собственно, вполне естественная — была пропитана чем-то личным.
Или — снова та же абсурдная мысль — личной заинтересованностью во мне.
Вот уж глупости, мы просто друзья. И как друг, он так же имеет все основания негодовать из-за произошедшего.
— Всё нормально, — тихо сказала я, решив опустить рассказ о гарпии и пикси, хотя до этого планировала поделиться со своим всезнающим другом. — Мы с ним… договорились. Заключили временное соглашение.
— Тильда, дурочка, ты веришь дуплишу?! Да ему вышвырнуть тебя отсюда не составит ни малейшего труда, все их договоренности и слова, обращённые к человеку, ничего не стоят! Тебе надо было избегать его до последнего, а ты…
Я вспомнила жаркий шёпот Мортенгейна, его «не убегай». Нет, Ист, ты не прав… не совсем прав. Самолюбие профессора несомненно было задето, и то, что я не кинулась ему на шею сразу же, да ещё и осмелилась дерзить, раззадорило его, но…
Когда появились эти проклятые пикси, первым делом Мортенгейн толкнул меня за спину, закрывая собой. И хотя это никак не оправдывало произошедшее в ночь болотника, не оправдывало высокомерие профессора на уровне наглости, я не могла думать о нём однозначно плохо.
Увы.
— Эта магия сильнее меня, — сказала я полуправду. — Но всё закончится очень скоро. Осталось совсем немного.
— Возможно, зрение вернётся к нему раньше, — Ист устало покачал головой. — Куда собралась, кстати?
— В библиотеку, — ответила я, придавая лицу максимально честное выражение, но с выражением, честно сказать, не задалось, и я сдалась. — Вообще-то, мне надо заниматься здесь, но я хочу почитать что-то про дуплишей. Что угодно. Мне… мне будет проще, если я буду владеть хоть какой-то информацией.
Ист посмотрел на меня с искренней печалью.
— Я принесу тебе какую-нибудь нормальную книгу, если таковая существует в природе, всё равно в открытом доступе для младших курсов всякая чушь. Возвращайся к занятиям, Тильда. Как же я его ненавижу…
— Ты лучше него. Ты лучше всех! — искренне выдохнула я. Не удержалась и обняла его за плечи, потянулась, чтобы чмокнуть в щёку, и вдруг почувствовала…
Сама не знаю, что я почувствовала. Это было сродни нематериальному толчку, точечному булавочному уколу между лопатками. Я застыла, и Ист, сжавший мои плечи, моментально понял, что со мной что-то не так. Посмотрел куда-то поверх моей головы.
Я повернулась за его взглядом и, разумеется, увидела Мортенгейна. Тот стоял у противоположной двери холла рядом с одной преподавательницей, чьего имени я не знала, хотя и видела не раз. Привлекательная женщина лет тридцати, очевидно, неглупая и сдержанная.
Может, такая ему нужна?
Впрочем, профессор не поворачивался к своей спутнице. Он смотрел — если это слово применимо к человеку, тьфу, дуплишу с завязанными незрячими глазами — в мою сторону. Своим новоприобретённым более острым зрением я могла видеть, как раздуваются его ноздри, как мерно, нервирующе мерно постукивает по полу трость.
Он по-прежнему меня не чувствовал. И не слышал… вряд ли он мог услышать наш с Истом разговор, иначе я не стояла бы так вольготно. Но, несомненно, что-то влекло его ко мне.
Мы стояли, как два идиота, в разных концах просторного холла Пурпурного корпуса, мимо проходили, весело болтая, студенты, а мне казалось, что мои уши набиты ватой.
Истай притянул меня к себе. Профессор поморщился, будто в нос ему попала ворсинка. Я высвободилась, чувствуя неловкость непонятно перед кем.
— Идём, — приятель потянул меня за руку. — Идём отсюда, Шэд с ними, с занятиями.
Я повиновалась, и мне казалось, позади, по меньшей мере, остался огнедышащий дракон, выдувающий сухой и горячий воздух мне в спину.
Глава 12
Книга о дуплишах, которую добыл мне Истай, произвела на меня двоякое впечатление. Очень увлекательно, познавательно — и совершенно не ассоциируется с конкретным нагломордым существом. Да, было действительно любопытно узнать о том, что их мохнатая община невелика, но стабильна, что в отличие от людей дальнеродственные связи не оказывают на них столь вредоносного воздействия, как на людей, что наследственные качества и способности дуплишей по неизвестной причине побеждают качества прочих малочисленных и по большей части вымерших рас, но уступают человеческим, и, собственно, целью дуплишей является банальное выживание. Договорные «правильные» браки, здоровое многочисленное потомство и все дела.
Ни о какой «избранности» для современных дуплишей всерьёз говорить не имело смысла, утверждало некое светило науки, само к дуплишам явно не принадлежавшее. В настоящее время её признали не более чем давней красивой легендой, да и той имелось несколько версий. По мнению автора книги, дело было в изначальной выборочной совместимости типов крови, которая в свою очередь объяснялась наличием определённых кровяных телец. Наиболее здоровое и жизнеспособное потомство получалось у дуплишей с полярными группами этих самых телец. Вот только кровь — не цвет глаз, её ещё и вычислить как-то надо было. Для людей с их слабым обонянием и минимумом магического потенциала распознать разницу было практически невозможно, да и для дуплиша не так-то просто. В ночь болотника по некой причине «запах», помогающий дуплишам почувствовать свою оптимальную пару, становился отчётливее. И никакой «божественной» избранности или совместимости «душ»! — возмущённо завершал свои кровонаучные пассажи столь скептически настроенный автор.
По этой версии для человека стать «парой» дуплиша было совершенно невозможно, ведь в нашей крови этих самых уникальных кровяных «телец» не было вовсе, никаких! А ещё, с постыдной убеждённостью явно помешанного на мужском
