Там, где цветёт папоротник - Лена Бутусова
– Батюшко, чем же я прогневила тебя? Помоги мне! Мне так нужна помощь!
Крупные капли дождя падали на лицо юной ведьмочки. Высоко над кронами полыхнула молния, и Любомира вздрогнула от яркой вспышки. По всему небу, от края до края прокатился раскат грома, слово грозный древний бог ломал небесную твердь, чтобы дотянуться до провинившейся ведьмы и покарать ее.
И Любомира испугалась. Втянув голову в плечи, она побежала, куда глаза глядят, прямо в темную чащу. На болото.
Медвежонок с ревом помчался за ней. Под ногами все больше хлюпало, каждый шаг увязал в жидкой грязи, и Любомира быстро устала. Напуганная и запыхавшаяся, спотыкаясь через шаг о поваленные трухлявые стволы и переплетение густых болотных трав, ведьмочка упрямо шла все дальше.
Дождь уже не просто моросил, он падал на землю крупными тяжелыми каплями, мгновенно промочив густой лесной полог. И теперь едва коснувшись любого куста или ветки, Любомира получала ушат дождевой воды с листьев. Она очень быстро промокла до нитки, а ведь гроза только-только начинала расходиться. Вода потоками лилась по лицу ведьмочки, она едва успевала вытираться и отплевываться. Очередной ее шаг пришелся в глубокую лужу, и Любомира утопла в ней почти по колено. С испугом отпрянула прочь, едва не оставив там свой сапожок. И только тут остановилась и огляделась.
Лес вокруг стал другим. Древесных стволов было мало, в основном одиноко торчащие кипы кустарника да вывороченные пни. Зато трава стала выше и даже как будто зеленее. Широкие плотные листовины резали не хуже ножа, и Любомира только сейчас заметила, что руки и коленки ее были все в порезах и кровоточили. Дождь потоками смывал кровь, но она сочилась снова и снова. Девушка в очередной раз вытерла лицо от воды, повертела головой: за плотной пеленой дождя и тяжелых густых испарений ничего не было видно.
Понятно было лишь одно, Любомира заблудилась.
– Беруня, – она позвала тихонько, и в тот же миг, словно отвечая ей, грянул гром. Да, так оглушительно, что ведьмочка от испуга втянула голову в плечи. Опустилась на корточки, обхватив коленки руками и спрятав в них лицо.
Медвежонка рядом не было, в горячке бега Любомира даже не заметила, как потеряла его. Она тихонько завыла – от страха и обиды – на саму себя. Глупая девчонка! Как же ей теперь братца вызволить из лап старухи-Яги? Как самой не сгинуть в этом проклятом болоте?!!
И наверно, она задала эти вопросы вслух, потому что на них неожиданно пришел ответ.
***
– Любомира, девочка моя… – голос, прозвучавший совсем рядом, показался знакомым, и ведьмочка в испуге вскинула голову.
– Василина? – недоверчиво прищурилась, пытаясь разглядеть наставницу.
За потоками дождя образ старой травницы расплывался, словно отражение на водной глади, в которую камнем бросили.
– Василина, порченый твой клубочек! Обманула ты меня! – ведьмочка подскочила, бросилась к наставнице, но неожиданно запнулась за травянистую кочку и карасиком нырнула вперед. Протянула руки к Василине, думая, что та подхватит ученицу, но обняла лишь туман и со всего маху шлепнулась лицом в лужу.
Отфыркиваясь, поднялась на руках, огляделась. Василина стояла чуть в стороне. Или то была не Василина? Лица было не разглядеть, да и голос был не совсем ее:
– Ну, что ж ты под ноги не смотришь, дочка? – глубокий, грудной, чуть насмешливый он был одновременно похож и не похож на голос травницы.
– Баба, я заблудилась, – Любомира решила не тянуть кота за хвост и сходу попросить совета. – Что делать? Помоги мне.
– А зачем провожатого прогнала от себя? – голос стал строже.
– Да, я же… – девушка опустила голову, не зная, что сказать в свое оправдание. – Да, он же знаешь кто? – вскинулась, но Василины перед ней уже не было. Ведунья оказалась за спиной Любомиры, хоть вот только что стояла рядом.
– Знаю-знаю, – прозвучало с насмешкой. – Что, такой страшный?
Любомира чувствовала себя очень странно. Она никак не могла разглядеть наставницу, словно у нее голова кружилась после хоровода.
– Да, не… особо. Он… добрый… и красивый, – добавила, смущаясь донельзя.
Смутилась еще сильнее, когда в ответ услышала смех – заливистый, совсем не старческий. Не Василинин.
– То-то и оно – красивый. Дуреха ты еще молодая! – снова образ Василины растворился в потоках дождя, и голос прозвучал откуда-то сверху, словно это сам дождь разговаривал с Любомирой.
– Так некому меня уму-разуму учить! Сирота я! – ведьмочка прокричала с вызовом, запрокинув голову.
– Приходи – научу. Заждалась уже… – голос звучал все тише, заглушаемый растущим шумом летнего ливня.
Снова прогремел гром, долгий, раскатистый во все небо.
– Василина? – Любомира попыталась перекричать шум дождя. – Василина, вернись! Скажи мне еще! Что мне делать? – она кинулась было следом за травницей, да куда только бежать? Кругом болотина и льет, как из ведра.
Ведьма топталась на одном месте, вертелась по сторонам, силясь разглядеть образ Василины. И вот, среди пелены дождя ей почудился другой силуэт – грузный, четверолапый.
– Беруня! – она закричала радостно. – Ты меня нашел, миленький.
Но силуэт был намного крупнее Беруни. Это был не медвежонок, это был взрослый медведь. Любомиру пробрал озноб, она попятилась, снова запуталась ногами в переплетении болотных трав и плюхнулась на попу, прямо в лужу.
Страшный зверь приближался, раздвигая могучими боками струи дождя. Он был огромен, Марун показался бы медвежонком рядом с этим великаном. Лохматая шуба его сияла, точно объятая пламенем, и даже летняя гроза не могла затушить этого огня. Древний дух, хозяин леса, он навис над дрожащей Любомирой, склонился к ней… И глаза у него были совсем человеческие, ясные, голубые…
– Почему не слушаешь своего сердца, Любомира-травница? – великан пророкотал человеческим голосом, и Любомира так испугалась, что даже не удивилась этому.
Она только помотала головой, силясь оправдаться, но язык точно онемел. Дух леса наклонился еще ближе, девушку обдало горячим дыханием. С пылающей шкуры сыпались искры, валил густой пар. Любомира зажмурилась от страха, и снова раздался громовой раскат. Батюшко мчался на своей упряжке, колдовские кони били копытами о небесную твердь, выбивая искры молний, грохоча тяжелыми подковами…
Любомира всхлипнула, открыла глаза, готовая принять наказание, но медведя-великана перед ней больше не было. В сомнении она протерла лицо
