Морозный рассвет - Кира Купер
Он больше ничего не говорил, только следил за каждым шагом очень внимательно, будто то ли надеялся, то ли переживал – с чего бы? – что оступлюсь и некрасиво рухну ему под ноги. Пожалуй, последнее для него предпочтительнее. Я спускалась нарочито медленно, чтобы дать понять, что ни за что не буду выполнять все его приказы как дрессированная собачонка.
Однако у шамана были свои планы. И, когда я оказалась на последних ступенях, он чуть подался вперед и неожиданно протянул руку, словно возомнил себя истинным кавалером, смиренно ждущим свою даму перед балом. Последний раз что-то такое было, когда Диего, брат Беатрис, впервые выводил меня в свет. Но тогда я была взволнована радостным и весьма долгожданным событием и, пожалуй, считала себя счастливой. А сейчас ладонь следовало вложить тому, кого боялась больше всего на свете!
Я замерла, не зная, что делать, а он почему-то ждал, не поторапливая и не понукая. Со стороны казалось, что мы то ли не можем друг на друга наглядеться, то ли решиться на что-то…
Первым порывом было развернуться и убежать назад. По-детски глупо, знаю, и гордая Норт себе бы такого позволить ни за что могла. Поэтому, сглотнув, я все же протянула руку и осторожно, будто боялась обжечься, вложила свою ладонь в его.
Теплые, даже горячие пальцы тут же сжали мои, но целовать запястье он, к счастью, не стал. Так и повел в гостиную, где уже был накрыт богатый стол. С каждым шагом желание вырвать руку и отодвинуться было почти нестерпимым. Причем, сейчас виной тому была не столько ненависть, сколько невыносимый жар, который странным образом исходил от шамана.
Гостиная освещалась свечами, расположенными вдоль стен на специальных подставках, и разожженным камином. Мерлины чинно сидели на диване и вели беседу вполголоса, но когда мы вошли, замолчали и поднялись. Хельга в красивом парчовом платье глубокого бордового цвета ласково мне улыбнулась, явно довольная, что я вообще пришла, а не заупрямилась. Бен лишь сдержанно кивнул, но его облегчение было заметно с первого взгляда.
– Приятного аппетита, – с видом поэта, читающего возвышенную оду любимой, провозгласил шаман, как только мы заняли свои места.
Стул, кстати, он пододвигать мне не стал, галантности хватило лишь на первые минуты вечера. Впрочем, я была не против. Чем меньше у нас пересечений, тем лучше, право слово!
Признаться, небольшое затишье пугало не меньше, чем его гнев. Для чего он это делает? Хочет показать, что, если буду слушаться и вести себя хорошо, ничего плохого не случится и никто не умрет? Что он способен выказывать милосердие, а не только наводить жуть до заикания и дрожи в коленях?
Уж не он ли подослал Бена, дабы зародить во мне, а позже, возможно, и укрепить убеждение в том, что подобие доброты не чуждо даже монстрам? Неужели ему кажется, особенно после заявления о намерении расправиться с моими братьями, что я могу в это поверить?!
Естественно, во главе стола уселся шаман, я – по левую руку, Бен с Хельгой – по правую. Это и правда могла быть действительно весьма милая картина, эдакий семейный ужин, коль не знать сурового содержания.
К трапезе приступили молча. Я старалась смотреть только в тарелку, не поднимать головы, дабы не встретиться взглядом с Мерлинами, которые вновь вели себя до ужаса раболепно, или, что гораздо хуже, с серо-голубыми глазами шамана. А вот его взор ощущался до того явно, что щеки почти горели от злости, смущения и какого-то нового необычного чувства, о наличии в себе которого ранее не подозревала. Похоже на раздражение, но со смесью чего-то непонятного, похожего на… ни на что не похожего.
Я пережевывала пищу, не разбирая вкуса, и пыталась разобраться с собственных эмоциях. Наверное, подсунь прямо сейчас кто-нибудь в мою тарелку жгучий перец, проглотила бы, не заметив. Тишину нарушал лишь негромкий звон приборов.
Когда блюда кончились, я собиралась встать и, так и быть, поблагодарив всех за странный ужин, подняться к себе, но не успела и рта раскрыть. Словно предчувствуя то, что скажу, слово взял шаман:
– Спасибо, все было прекрасно. А теперь я хочу поговорить с Кэндис.
Я подняла глаза, неуверенная, ослышалась ли. О чем он хочет со мной говорить?!
– Боюсь, я вынуждена…
– …молчать, – то ли подсказывая, то ли приказывая, обронил мужчина, и да, я захлопнула рот, так и не закончив фразу.
Опекуны же будто и не удивились, поднялись, раскланялись и тут же исчезли из гостиной. Только перед выходом тетушка посмотрела на меня с жалостью и будто затаенной надеждой.
– Как тебе еда? – спросил шаман как ни в чем не бывало, будто мы – семейная пара, которая только что отобедала в их фамильном имении.
– Спасибо, весьма, – ответила сдержано.
– Вино будешь?
– Нет, благодарю.
– Ну и зря, прекрасный букет, – он опрокинул в себя бокал, и тут же налил еще.
– Вы же предпочитаете бурбон? – и зачем я это вспомнила, а, главное, сказала вслух?!
– О, отрадно, что ты усвоила то, что мне нравится, – протянул он чуть удивленно. – Возможно, тебе это поможет.
– Каким образом?
– Это уже тебе решать, крошка Кэндис.
Последняя реплика была произнесена каким-то зловещим тоном, от которого по плечам скользнули мелкие мурашки. Я выдохнула, чтобы не вскочить и не кинуться стремглав вон из гостиной. Во-первых, сомневаюсь, что смогу сделать хотя бы несколько шагов, во вторых, не хочу показывать слабость даже в малом!
Это он мужчины не укрылось.
– Смелая девочка Норт, стало быть, – задумчиво протянул он. – Все забавнее и забавнее.
Конечно, спрашивать не стоило, но…
– Почему?
Шаман ухмыльнулся.
– Тебе не все ли равно? – беззаботно проговорил он, облокотившись на стол и положив подбородок на сложенные руки.
Я покачала головой.
– Не знаю. Это зависит от того, чего еще вы от меня хотите.
– Еще?
– Да. Если вы позволите… – кажется, я и правда слишком осмелела.
– Изволь.
– Я просто хочу понять, что еще вам от нас нужно? – почти прошептала я, глядя прямо перед собой. – Вы и так получили все, что есть. Вы же понимаете, что лишили нас всего? Меня, Брига, Джима… Я не
