Мария. По ту сторону несбывшегося (СИ) - Олла Дез
— То есть она не экспериментировала в ту ночь?
— Этого я не сказал. Был мощный выброс магии. Я его почувствовал — находился в тот момент в соседней комнате. Но устранять нежелательные последствия меня не позвали.
— А где это было? — уточнил Артур.
— На третьем этаже. Там есть специально оборудованная Розалией комната. Я был в соседней с этой комнатой гостиной. Беседовал с кардиналом Херонимо Кастильон-и-Салас.
— Кардинал почувствовал то же, что и ты?
— Вот что ты задаёшь глупые вопросы? Великий инквизитор и не почувствовал бы мощного выброса магии? — сердито фыркнул герцог.
— Вы это обсудили? — не сдавался Артур.
— Нет. Но кардинал был недоволен. Я успел это заметить по его взгляду.
— Кто, по-твоему, принимал участие в эксперименте? — снова спросил Артур.
— Понятия не имею. Я же говорю. Мне всё это казалось детской шалостью, и я не вникал. Ну, был у любовницы маленький каприз. Почему нет? — пожал плечами герцог.
Дама с портрета всё это время кивала, подтверждая, что герцог говорит правду, и поэтому сейчас я не стала сомневаться в его словах. Герцог и в самом деле был сильнейшим магом и ему были скучны заурядные эксперименты.
— А что было потом?
— Мы распрощались с кардиналом, и я пошёл вместе с появившейся Розалией к ней в спальню, — невозмутимо ответил герцог.
— Когда ты ушёл от неё? Я это спрашиваю не из праздного любопытства, как ты понимаешь, — ухмыльнулся Артур.
— Я понял, сын, — герцог отзеркалил ему ухмылку, — Около трёх часов ночи.
— То есть, непосредственно перед убийством?
— Да. Я успел дойти до отведённых мне покоев, снять пиджак, налить себе коньяка, начал расстёгивать рубашку… и тут услышал жутких грохот и крик.
— То есть, как её убивали ты не слышал?
— Нет, — покачал головой герцог.
— Грохот от грелки был сильный?
— Да, сильный. Только это не совсем грелка. Скорее сковородка для переноса углей, — поправил Артура герцог.
— Что? — не поверила я.
— Если вы видели этот предмет, то должны были обратить внимание, что дырки только в крышке. Дно у неё достаточно толстое и прочное. Её набивали не горячими камнями, а углями. Розалия использовала угли различных пород деревьев в своих экспериментах. Она сжигала различные травы в этой штуке, или чертила символы на бумаге, а потом там же их сжигала. Одним словом, занималась всякими глупостями.
— Переносная жаровня. Завтра непременно её осмотрим. Почему мы в этот раз этого не сделали? Ведь нам это напрямую показали? Нужно больше прислушиваться к тому, что показывают тебе картины, — и Артур поцеловал мою руку. …Что-то он зачастил с этим жестом. Впрочем, пусть его…
— Не совсем понимаю, при чём тут эта металлическая штука. Ну, прогрохотала она, ну подняла всех на ноги, но всё равно не вижу в этом предмете ничего необычного, — сказал герцог.
— Давай вернёмся к моменту убийства. Она пошла тебя провожать? — спросил Артур.
— Нет. Когда я уходил, она оставалась в кровати. Но, скорее всего, как только за мной захлопнулась дверь, быстро надела пеньюар и халат, а затем выскочила из спальни. Но я понятия не имею зачем, и что ей могло понадобиться, — пожал герцог плечами.
— Ты вышел сразу как услышал грохот?
— Да, я появился в коридоре одним из первых.
— Не подскажешь, вышли все гости, что были в тот момент в особняке?
— Да, этот грохот был способен и мёртвого на ноги поднять. Вышли все. Кто-то в халате, кто-то в пижаме, кто-то, как я, был частично одет. Но вышли все. Мы стояли наверху, а внизу лежало тело, рядом с которым стоял на коленях дворецкий. Он причитал и протягивал к ней руку, только дотронуться так и не решился. Но там и без этого было понятно, что она мертва — неестественно вывернутая шея и пустые глаза, — немного тише сказал герцог.
— Значит, после твоего ухода, она дожидается, пока закроется дверь в твою спальню, и идёт к лестнице. Там герцогиня кого-то встречает, и этот «кто-то» сталкивает её с лестницы. И почти одновременно с этим — вниз спускается старый дворецкий Мигель, страдающий бессонницей, который и находит тело. Времени на то, чтоб скрыться в своей спальне, убийце остаётся ничтожно мало, — сделал выводы Артур.
— Да. Получается так.
— Выходит, что тот, кто убил её, всё запланировал заранее, так как времени на ссору у него не было, — сделал ещё один вывод Артур.
При этих словах герцог нахмурился. А потом поднял голову, и посмотрел на то место, где стояла дама с портрета. Но он же не может её видеть? Или может? Он настолько сильный маг, чтобы вот так видеть чужую магию?!
— Знаете, исследователи так до сих пор и не определились, кто же изображён на этом портрете. Одно время все склонялись к мнению, что это портрет Марии де Роган, герцогини де Шеврез.
— Пап, я не силен в этих исторических личностях. Это которая? — спросил Артур.
— Та самая де Шеврез? Подруга Анны Австрийской? — влезла я.
— Да. Она участвовала во множестве заговоров, которые, разумеется, не нравились королю Людовику. Она обладала поистине кипучей энергией! Успевала всё! И рожать детей — у неё их, кстати, было пять, и менять мужей и любовников. Мужей было двое, а вот любовников — никто и не считал, — усмехнулся герцог.
— А уж количество заговоров, в которых она участвовала, вообще не поддаются исчислению. Некоторые из них даже получили имена. «Дело Бэкингема», «Заговор графа де Шале», «заговор Высокомерных», — поддержала я, уже совершенно другими глазами смотря на женщину с портрета.
— А! Точно. Там ещё что-то с драгоценностями было связано? Эта та, что подвески алмазные украла? — оживился Артур.
— Для такого умного человека ты удивительно безграмотен, вздохнул герцог и театрально прикрыл рукой глаза.
— Нет. Она их не крала. Но участвовала в заговоре и сильно скомпрометировала королеву Анну. После этого её опять отправили в ссылку, — пояснила я Артуру.
— Одна из ссылок и привела её в Испанию, где и был написан этот портрет. Исследователи сомневаются, что это она. Слишком уж непохожа женщина на нём на другие портреты герцогини де Шеврез. Но я склонен верить, что это — именно она, — сказал герцог, в упор посмотрел на даму, что сейчас опиралась на спинку его кресла, и чей взгляд был так загадочен.
— Почему? — с любопытством спросила я.
А Артур ободряюще пожал мою руку и улыбнулся.
— Потому что Веласкес правдив. А вот остальные художники этим похвастаться не
