Дженнифер Руш - Измененный
Я пихнула его в колено.
— И что бы мы без тебя делали?
— Померли бы со скуки.
— Или процветали бы в тишине, — добавил Трев, глядя в окно.
После девяти Сэм свернул с шоссе и заехал в маленький городок. Мы остановились у первой же гостиницы, принадлежавшей основной национальной сети и расположенной за торговым центром. Мы с Тревом зарегистрировались, назвав вымышленные паспортные данные. Все прошло без сучка и задоринки, особенно после того, как клерк получил от нас несколько лишних двадцаток.
С парнями мы встретились у входа в гостиницу.
— Номера 220 и 222, - сказал Трев, подняв пластиковые карточки-ключи. — Как будем разделяться?
Сэм схватил ключ.
— Анна и Кас со мной.
Трев посмотрел мне в глаза.
— Тебя это устраивает?
— Ну…
— Анна со мной, — повторил Сэм.
Трев поднял руки.
— Хорошо. Не нервничай.
Остальные вошли внутрь. Я же, опередив Сэма, остановила его у двери.
— Что это было? Трев всего лишь был достаточно любезен, чтобы спросить мое мнение. Что тебе, кажется, очень сложно сделать.
Он наклонился ко мне и, понизив голос, сказал:
— Я обещал твоему отцу, что буду охранять тебя. Я не могу этого сделать, если ты не будешь со мной в одной комнате.
Я нахмурилась.
— Думаю, мой отец не это имел в виду.
— А что тогда?
Подразумевал ли отец, что Сэм должен защищать меня от всего? Даже от других парней?
— Неважно, — ответила я.
Я слишком устала, чтобы спорить о намерениях отца. Кроме того, я не была уверена, что знаю, чего он добивался, отсылая меня.
Тихий внутренний голос говорил мне, что, может быть, он хотел, чтобы я встретилась с мамой. Возможно, он точно знал, к кому именно нас посылает и что это будет значить для меня. Но почему он лгал все эти годы? С какой целью он скрывал, что мама жива?
Я выбросила из головы все эти вопросы и дернула входную дверь. Темно-бордовый ковер смягчал наши шаги вверх по лестнице. Ник и Трев уже заняли свой номер, когда мы с Сэмом присоединились к стоящему у двери Касу. Сэм пропустил меня первой. Держа в одной руке журнал, другой я нащупала выключатель. Прямо напротив меня стояли две двуспальные кровати. Стол и стулья. Телевизор. Лежащий в коридоре темно-бордовый ковер заканчивался у дверей маленькой ванной комнаты, выложенной темно-белым кафелем.
Кас прошел мимо меня и плюхнулся на кровать, заскрипев каркасом.
— Боже, как я устал.
— Думаю, у тебя просто-напросто переизбыток сахара, — заметила я.
Он взбил подушки.
— Если это так, то оно того стоило.
Сэм сел за стол в углу и открыл пакет с ультрафиолетовым фонариком. Я упала в кресло напротив него.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Нет.
Он включил фонарик, и лампа вспыхнула фиолетовым.
Позади нас Кас обыскивал ящик в прикроватном столике.
— Одна Библия, две телефонные книги и меню еды на вынос. Класс.
Он захлопнул ящик.
Сэм открутил верхушку фонарика и положил ее на стол.
— Ты готова поговорить о том, что мы нашли в доме?
Я потерла глаза.
— Не о чем говорить.
Он вытащил из фонарика батарейки.
— Это неправда, и ты это знаешь.
— Анна, как всегда, сама наивность, — встрял Кас. — Помнишь, как мы убедили ее, что создали свой собственный язык? — Он раскатисто захохотал. — Pavaloo dunkin roop, что означает…
— Можно мне немного амазонской свиньи, — перевела я. — Прекрасно помню. Только убеждал меня по большей части ты, а я редко верю тому, что ты болтаешь.
— Мудро, — сказал Сэм.
Кас вскочил на ноги.
— В средневековье мне бы поклонялись за мои истории. В мою честь назвали бы замок.
— Я в этом сомневаюсь.
Качая головой, он направился в ванную.
— Мне необходимо немного тишины и спокойствия. Может, я приму долгую горячую ванну. С пузырьками.
Он захлопнул дверь, но не закрыл ее на замок. Скромностью он не отличался.
Послышался звук льющейся воды, когда Кас повернул кран. В комнате повисла тишина, и я прижала к себе мамин журнал.
— Ну? — сказал Сэм.
Я ссутулилась.
— Ладно. Признаю, что этот почерк похож на мамин, но это не значит, что…
— Наклон "Е" одинаков в обоих случаях, — обследуя лампочку от фонарика, сказал Сэм. — "L" и "D" заострены. У "S" завитки. Написание этих букв идентично.
Он поднял лампочку над головой, чтобы посмотреть на нее сквозь свет от люстры.
— Мой отец бы никогда не солгал о подобном, это непростительно. Кроме того, разве ты не говорил, что доверяешь ему?
— Да, но это не значит, что он всегда был честен. Взять, например, наши воспоминания или, точнее, отсутствие их. Я ни на секунду не поверю, что это побочная сторона лечения.
— Тогда как… — я замолчала, поняв ход его мыслей. — Ты думаешь, твои воспоминания были умышленно стерты? — Я фыркнула. — Не может быть. Во-первых, как это возможно? И, во-вторых… Нет, отец не сделал бы этого.
Сэм положил лампочку на стол и встретился со мной глазами. Я могла видеть темно-зеленые крапинки в радужках его глаз. Я провела так много времени, глядя на него сквозь стеклянную стену, что видеть его так, без всяких преград, было ошеломляюще. Я представила, каково бы было нарисовать его сейчас, в ярких, сочных красках. Линиями изобразить волевой подбородок, острый нос. Изгиб губ.
— Почему мы были заперты так долго? — спросил он размеренно и спокойно. — Ты не задумывалась об этом?
Я сжала в пальцах рукава своей рубашки.
— Из вас делали солдат.
Мимолетно взглянув на меня, он вставил лампочку обратно в фонарик.
— Если ты пытаешься сделать абсолютное оружие, то не запираешь его на пять лет в подвале. Ты выпускаешь его в поле и тестируешь, изменяешь, пока оно не станет совершенным.
— Возможно, этим они и занимались. Тебя все время лечили. И журналы с записями… мы отслеживали прогресс…
Он закрутил верхушку фонарика.
— Нас четверо и наши первые воспоминания совершенно одинаковы. Если амнезия — побочный эффект от лечения, то невозможно, чтобы все мы потеряли память до одного и того же момента.
"Стерты". Я прочла этот термин в файлах Сэма прошлой ночью. Мне не хотелось в это верить, но это все больше походило на правду.
— Какое это имеет отношение ко мне и моей маме?
Он снова щелкнул фонариком, и тот засветился между нами.
— Я не знаю, но если твоя мать была связана с Подразделением, то, значит — ты тоже, и мы должны выяснить, почему.
Вздохнув, я протерла глаза тыльной стороной ладоней. Это было уже невыносимо. Пробормотав, что я страшно устала, я залезла в постель. Мне хотелось побыть одной, чтобы разобраться в своих мыслях. Хотя это вряд ли чем-то могло помочь. Сэм задал хорошие вопросы, на которые я слишком боялась найти ответы. И все они упирались в то, что почерк в записке, оставленной для него, очень похож на почерк моей мамы. Но, возможно, это действительно лишь совпадение. Возможно, мы пытаемся найти связь там, где ее нет.
