Дженнифер Руш - Измененный

— Вот он.

Кас потряс связкой ключей.

— Посмотрю, подойдет ли какой-нибудь из них.

И исчез снаружи.

Полицейский оперся о холодильник. На вид ему было лет двадцать пять. У него были светлые, коротко стриженые волосы, как у Сэма, только он был хрупок, а Сэм — высок и широкоплеч.

— Мы не знаем миссис Такер, — сказал Сэм. — И пришли сюда не с целью навредить кому-либо. Мы уйдем, и ты не будешь нас преследовать.

Коп медленно кивнул, соглашаясь, и Сэм его отпустил. Трев и Ник направились к двери. Сэм жестом показал мне идти вперед. Огибая полицейского, я обошла кучу щепок. Когда я проходила, коп потянулся ко мне, но Сэм был быстрее. Он схватил его за запястье и ударил кулаком. Коп с воем упал на пол.

— Пошли, — сказал Сэм, толкая меня через прачечную. За дверь. Вниз к подъездной дорожке. — Возьми мамин журнал.

Я забрала его из внедорожника, пока Кас разворачивал Джип.

Сэм поднял капот полицейской машины и выдернул шланги; что-то там зашипело. Ник вырвал компьютер и разбил радио.

Трев скользнул в джип, Кас — за ним, оставив водительское место для Сэма. Я села на пассажирское сиденье.

Пять секунд спустя Сэм был за рулем. Когда мы были уже за холмами, далеко от дома, он резко нажал на тормоза.

Я успела упереться рукой о приборную доску. Трев врезался сзади в мое кресло. Вокруг машины в ярком свете фар закружилось облако пыли.

— Какого черта! — воскликнул Ник.

Сэм повернулся. Он склонился ко мне, и я затаила дыхание.

— Что ты недоговариваешь о записке?

У меня пересохло во рту.

— Ничего.

— Не прикидывайся дурочкой.

Я не могла сказать ему, что мне показалось, что почерк в письме был точно такой, как у моей мамы. Я слишком устала и перенервничала. Возможно, это был обман зрения.

— Я никем не прикидываюсь.

Я сидела с совершено непроницаемым лицом, пока Сэм пристально смотрел на меня. И не успела опомниться, как журнал моей матери уже лежал открытым на его коленях с развернутой между страниц запиской. Я дернулась его отнять, но Сэм меня оттолкнул.

Теперь он поймет, что я совсем не в себе, что я вижу маму даже там, где ее не может быть. Я принимаю желаемое за действительное.

Когда Сэм через несколько секунд взглянул мне в глаза, я вся сжалась.

— Это почерк твоей матери.

— Ну нифига себе, — отреагировал Кас.

Трев наклонился вперед, чтобы лично в этом убедиться.

— Зашибись, — пробормотал Ник.

Я покачал головой. Моя мама была мертва. МЕРТВА. Отец не солгал бы о чем-то, настолько важном. Кроме того, миссис Такер, или как там ее, знала Сэма. Моя мама не могла его знать.

— Это просто совпадение, — сказала я робко.

Трев откашлялся.

— Случайности довольно редки. Это жалкая отговорка.

Я хмуро взглянула на него. Разве он не на моей стороне?

— Это не отговорка. — Он, как никто из этих парней, знал, как сильно мне не доставало мамы. Я не хотела питать ложные надежды, потому что потом мне было бы только больнее. — Моя мама мертва. Это — факт, а не отговорка.

Парни уставились на меня в темноте.

У меня не было ни сил, ни уверенности, чтобы спорить с ними. Голова заполнилась сомнениями. Почерк действительно был как у мамы. Последние пять лет я почти ежедневно читала ее журнал от корки до корки, снова и снова.

Если она жива …

Я изо всех сил пыталась вспомнить, как выглядит тот дом. Кухню. Цвет стен. Запах гостиной. Я попыталась воспроизвести в памяти все вещи, которыми миссис Такер окружила себя. Видела ли я в них свою маму?

Бесполезное занятие. Я почти не присматривалась к дому, пока не нашла записку, а потом уже было слишком поздно.

— Мы должны ехать, — сказала я. — Полицейский, наверное, вызвал подкрепление. — Когда никто не шелохнулся, я закричала: — Поехали, Сэм!

Сэм выехал на дорогу и повез нас в сторону шоссе.

Глава 10

Несколькими месяцами ранее мы с Тревом разговаривали о матерях и семьях вообще.

— Семьи важны, — сказал он. — Семьи определяют, кем мы станем.

Я подумала об отце. Если бы он определял, кем я стану, то я бы стала трудоголиком, проводящим всю жизнь в лаборатории. Порой это казалось не таким уж ужасным, но лишь при условии, что там были бы Сэм и другие.

— Ты скучаешь по маме? — спросил Трев.

Я прислонилось бедром к стеклянной стене.

— Я скучаю по тому, что представляю себе о ней.

— Мы с тобой — сумма пустоты, оставленной отсутствием кого-то, кого мы любим.

— Я даже не понимаю, что это означает.

Он улыбнулся.

— Это означает, что я понимаю твою боль.

Если я и думала, что у меня нет ничего общего с парнями, та беседа с Тревом доказала обратное.

— Ты когда-нибудь думал о том, что бы сказал или сделал, если бы, наконец, встретил свою маму? — спросила я.

Трев, не задумываясь, ответил:

— Я постарался бы запомнить о ней абсолютно все — как она смотрит, как пахнет — чтобы она навсегда осталась со мной, даже если бы я снова ее потерял.

Было столько всего, чего я не знала о своей маме. Она была тайной для меня, как и Сэм. Да, у меня был ее журнал, но это не то же самое, что иметь ее рядом.

Как бы мне хотелось, чтобы Сэм был прав, чтобы она была жива. Как бы мне хотелось получить второй шанс и увидеть ее. Мысленно набросать эскиз и запомнить.

— Нам бы остановиться где-нибудь на ночь, как думаете? — спросил Трев, разделив с Касом оставшийся "Твикс".

— Нам нужно отъехать подальше от полицейского, — ответил Сэм. — Потом снимем номер в гостинице.

— А как насчет еды? — не унимался Кас. — Я о той, что начинается с "моро…" и заканчивается"… женое".

Встречный автомобиль осветил лицо Сэма. Верхний знак автострады гласил, что мы направляемся в Брефингтон.

Я наклонилась между сиденьями, чтобы посмотреть на Каса.

— Ты когда-нибудь перестаешь есть?

Он передернул плечами.

— Нет. А что?

— "Содержать тело в добром здравии — наша обязанность…" — ввернул одну из своих цитат Трев. — "… в противном случае, мы не сможем сохранить силу и ясность ума".

Кас фыркнул.

— Кто это сказал? Чертов Далай-Лама?

— Будда.

— Пофиг. А вот Джордж Вашингтон сказал: "Будьте осторожны, читая книги о здоровье: опечатка может стоить вам жизни".

— О, здорово сказано, — согласилась я.

Трев вздохнул.

— Это сказал Марк Твен.

— Ну и не очень-то я и ошибся, — скрестил руки на груди Кас.

Я пихнула его в колено.

— И что бы мы без тебя делали?

— Померли бы со скуки.

— Или процветали бы в тишине, — добавил Трев, глядя в окно.