Благодать и величие (ЛП) - Арментроут Дженнифер

— Ты оплакиваешь его смерть? — спросил он, и этот вопрос поразил меня.

Тот факт, что он стоял на коленях спиной к Дезу, сказал нам обоим, что он даже отдалённо не рассматривал Стража как угрозу.

— Ты думаешь, он умер несправедливой смертью?

— Почему ты убил его?

— Разве это имеет значение?

— Да, — сказал я. — Имеет.

Он холодно посмотрел на меня.

— Этот человек, если его вообще можно так назвать, был не более чем худшим из хищников. Я чувствовал весь его грех.

У меня ёкнуло сердце.

— Что… Что ты имеешь в виду?

— Я чувствую грех людей, их самые тёмные, сокровенные мысли, — повторил он тоном, который предполагал, что он не думал, что у меня есть две работающие клетки мозга, чтобы тереться друг о друга.

Его взгляд метнулся к телу позади меня, и я мысленно проклинала Трона за то, что он забыл посвятить меня в этот его новый талант.

— У него были не только мысли о детях. У него были воспоминания о том, что он сделал.

Я сложила дважды два, и в итоге у меня в горле появился привкус желчи. Я не знала, правильно это или неправильно, чувствовать некоторое облегчение, зная, что этот человек не был хорошим парнем. Убийство было плохим и всё такое, но если то, что утверждал Зейн, было правдой, я не могла чувствовать себя так плохо из-за него. Я просто не знала, что это значит для Зейна.

Или для меня.

Но всё равно.

— Ты принимаешь неправильное решение, — сказал Зейн, выдернув меня из моих мыслей.

Он смотрел на меня, но разговаривал не со мной.

Что делал Дез?

— Сейчас я чувствую себя чересчур щедрым, — сказал Зейн. — Но сделай ещё один шаг, и это будет твой последний шаг.

Были ли у него глаза на затылке? Я понятия не имела, но холодная угроза несла в себе вес правды. Было ясно, что это его последнее предупреждение.

Уставившись на него, я попыталась примириться с тем фактом, что даже с ровным тоном и хищным блеском в глазах, это было похоже на Зейна. Да, были вещи, которые отличались. Сияние и крылья. Но я не могла понять, насколько он изменился. Как его Падение могло стереть всё? Неужели сияние, его душа, так сильна? Были ли в нём какие-то воспоминания о его жизни или просто смутные ощущения, связанные с сознанием, с которым он больше не был связан? Может быть, поэтому я показалась ему знакомой, но он не знал почему? Или забота? Или причина, по которой он убил Упыря, почему он не свернул мне шею, потому что это сознание всё ещё вело его на каком-то первобытном, базовом уровне, который он не мог понять? Было ли уже слишком поздно?

— Ты вообще ещё там? — прошептала я.

Мелькнула вспышка эмоций, от которой кожа вокруг его глаз и рта натянулась. Замешательство? Я так и думала. Это напомнило мне, как он смотрел на меня, когда я коснулась его щеки вместо того, чтобы ударить его.

Если бы он действительно заблудился, то сейчас не чувствовал бы замешательства. По крайней мере, так я думала, так я должна была думать.

— Ты всё ещё слишком много чувствуешь? — спросила я, вспомнив, что он и Трон говорили о его Падении. — Ты знаешь, кем ты был до сегодняшнего вечера? Кем ты был?

Он ничего не сказал.

— Ты был Стражем, как и он. Ты был моим Защитником, связанным со мной узами. Ты умер, защищая меня. Разве ты этого не помнишь?

Грудь Зейна поднялась с резким вздохом.

— Ты сделал это, потому что любишь меня, а не из-за каких-то уз или долга, — поспешила я. — Ты ничего не помнишь, что было да Падения? Ты хоть помнишь своё имя?

— Я сказал тебе, как ты можешь называть меня, — прорычал он, отчего по моей коже пробежал холодок.

— Как? Смерть? Падший? Это не твоё имя. Ты — Зейн, — заявила я, вкладывая в слова всё, что чувствовала.

Всю мою любовь и страх за него, всю мою надежду и мою боль.

— Ты помнишь его имя? Стража? Он тебе как брат…

— Прекрати, — он покрутил шеей из стороны в сторону, на мгновение закрыв глаза. — Это не имеет значения. Кем я был, не имеет значения…

— Как это может не иметь значения? — возразила я. — Ты не можешь быть просто гневом и ненавистью. Это не может быть всё, что ты есть. Ты не просто начал существовать в тот момент, когда приземлился в парке. У тебя была целая жизнь. Ты добрый, добрый и справедливый. Ты любишь. Ты скорбишь. Ты…

— Я не из этих тварей! — взревел он, широко расправляя крылья.

Сияние усилилось, пульсируя так ярко, что боль пронзила мои глаза. Золотисто-белый свет искрился от его рук, от обеих рук…

Сразу произошло несколько вещей.

Я знала, что он призывает свою благодать, и хотя мне было любопытно посмотреть, какое оружие это произведёт, я не была настолько глупа, чтобы выяснять это. Дез выкрикнул его имя, выкрикнул что-то ещё, и Зейн обернулся. Края его крыльев скользнули по моей щеке в нежнейшей ласке и поднялись высоко надо мной. Я отложила это, чтобы обдумать позже, удивляясь, что он не ударил меня ими по голове. Сосредоточенный на Дезе, он стоял ко мне спиной, и это был тот самый момент. Он был отвлечён, и я не могла позволить ему добраться до Деза. Это был мой шанс либо вернуть его, либо…

Или дать ему покой.

Он отступил от меня, и я воззвала к своей благодати. Наконец высвободившись, она прошла сквозь меня, сделав уголки моего зрения белыми. Благодать отключила мою правую руку, когда я вскочила на ноги…

Зейн повернулся так быстро, что это было почти невероятно. Он схватил меня за правую руку, прежде чем моя благодать успела дотянуться до запястья. Развернув меня, он обхватил другой рукой мою талию, притягивая меня к себе. Прикосновение его холодной кожи было шоком, когда он прижал мою левую руку к боку.

— Я так не думаю.

Меч Михаила ярко пылал, плюясь и потрескивая небесным огнем, но его хватка была подобна тискам. Я едва могла пошевелить запястьем. Он знал, что я вызываю благодать. Я вышла за рамки ошеломления и прямо на какую-то чёртову территорию.

— Как ты узнал?

— Я чувствовал, как она оживает. Я чувствую это сейчас, внутри тебя. Зовёт меня, — ответил он, прижимаясь своей прохладной щекой к моей. — Это огонь в моей крови и в моих костях. Как я мог не узнать?

— Это отличная и неудобная способность, — огрызнулась я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Трон намекнул на это, но он мог бы гораздо яснее объяснить, что он имел в виду, говоря, что Зейн способен чувствовать мою благодать.

— Разве не так? — его рука легла мне на бедро. — Ты собиралась напасть на меня, когда я стоял к тебе спиной. Думал, ты любишь меня?

Сердце колотилось о мои рёбра, я остро осознавала, как близко его рука была к рукояти моего кинжала, и как он сжимал моё запястье. Это не было болезненным захватом. Это казалось важным запомнить.

— Я действительно люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете…

— Не похоже, что это поступок любви, — его подбородок скользнул по моей щеке, его голова чуть-чуть сдвинулась. — Возможно, ты не ценишь свою жизнь, потому что я готов поклясться, что ты просто пошевелился после того, как я предупредил тебя не делать этого. Может быть, ты больше ценишь её жизнь? Продолжай двигаться, и я убью её, а потом и тебя.

Страж замер, но из него вырвалось низкое, рокочущее рычание.

Зейн усмехнулся, и звук был таким ледяным, что я вздрогнула.

— Это должно меня напугать?

— Да, — Дез сжал когтистые руки в кулаки. — Должно.

— Это не так.

Я потянула за его хватку, но мечом ничего не добилась. Он попадал в пустое пространство.

— Ты не собираешься меня убивать.

— Разве нет?

— Если бы это было так, ты бы уже сделал это, — процедила я сквозь зубы, всё ещё сопротивляясь.

— Возможно, мне нравится играть с тобой.

Он снова повернул голову, скользя щекой по моей щеке так, что это было шокирующе знакомо и совершенно по-другому.

— Может быть, мне станет скучно. Может, и не буду? Но что я точно знаю, так это то, что ты сожжёшь себя, если дольше будешь показывать свою благодать, маленький нефилим.