Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт - Лариса Петровичева

Женщину вынесли из комнаты, ребенка тоже забрали — когда комната опустела, то я принялся потрошить матрас. Джейн заинтересованно смотрела на то, как я выбрасываю из него сено, и наконец полюбопытствовала:

— Что ты делаешь?

— Ищу подклад, — объяснил я и наконец-то вынул то, что почти отправило женщину с ребенком на тот свет. Увидев в моей руке перья, перевязанные грязными лентами и волосами, Джейн испуганно ойкнула и сделала шаг назад — кажется, подклад испугал ее больше дыбы. В допросной у нее не было настолько растерянного лица.

Я в очередной раз подумал: как хорошо, что она сейчас со мной, эта девчонка, которую я вытащил из реки. Как хорошо, что мы не одни на свете.

— Кто это мог сделать? — спросила она. Я швырнул заклинание, испепелив подклад и, отряхнув пальцы, ответил:

— Какая-нибудь красавица, которая хочет выйти замуж за этого Ерхо и расчищает себе дорогу. Пойдем-ка возьмем у нашей мандрагоры пару корешков.

* * *

Джейн

— Нет, совсем не больно! Ни капельки, ни чуточки. Я еще нарасту!

Аррен взял у мандрагоры несколько корешков, очистил их и принялся варить зелье прямо на кухне — хозяйка постоялого двора снабдила его большой кастрюлей. Все гости ее заведения столпились в дверях, глядя, как Аррен добавляет в свое варево то одно, то другое: большая коробка с порошками для зелий, которую он положил в багаж первой, была открыта, и над баночками и пузырьками поднимался едва уловимый сиреневатый дымок.

Мандрагора была героиней дня. Все ее рассматривали, все восхищались, а она крутилась в горшке, показывая то один бок, то другой, и вежливо заверяла:

— Нет, это совсем не больно! Это просто кусочек корня. Их даже надо подрезать, чтобы я не сильно разрасталась. Мне еще рано разрастаться.

— Создали же боги такое диво, — завороженно проговорила одна из служанок и вдруг спросила: — А где же Пегги?

Я понятия не имела, о ком она говорит. Зато хозяйка постоялого двора гневно хлопнула полотенцем по бедру и воскликнула:

— Вот дрянь! Сучка! Это ее рук дело!

Зеваки зашумели, переговариваясь: из их взволнованных слов я поняла, что Пегги работала на постоялом дворе и задала стрекача сразу же, как только Аррен нашел подклад.

— Ну пусть только попадется мне! — хозяйка выглядела так, словно готова была спустить с Пегги шкуру. — Я ей все лохмы рыжие повыдергаю!

Волосы, которыми были перевязаны перья, и правда были рыжими. Аррен снял с огня зелье, несколько раз провел над ним ладонями и, взяв половник, аккуратно наполнил кружку и приказал:

— Давайте ей по глоточку, пусть выпьет все до капли. Будет тошнить — пусть дышит носом. Ребенок поправится сразу же вместе с матерью, у них пока единый организм в энергетическом смысле.

Подхватив кружку, хозяйка постоялого двора бросилась на второй этаж. Поняв, что на сегодня театральное представление окончено, зеваки разошлись, обсуждая порчу, привороты и работу колдунов, а мы с Арреном и офицером Кирком вернулись в обеденный зал. Свекольник успел остыть, но он и холодным был очень хорош, особенно со свежевыпеченным хлебом. За окнами по-прежнему грохотал дождь, Аррен выглядел сосредоточенным и усталым, а я смотрела на него и думала, что могла бы сидеть вот так рядом целую вечность.

Я никогда не видела подкладов на порчу. Я не видела, как варят зелья. Но я смотрела на Аррена и понимала: вот он, наконец-то на своем месте. Наконец-то делает то, к чему лежит его душа.

— Лихо вы со всем справились, — похвалил Кирк, разливая по кружкам квас. Аррен улыбнулся, но улыбка вышла какой-то смазанной: было понятно, что он устал.

— Давно не приходилось лечить, — словно бы нехотя ответил он. — Думал, что забыл, но вот видите, справился.

— Знаете, как у продольцев говорят? Что знаешь, не забудешь: руки вспомнят, — сказал Кирк. Аррен покачал головой.

— Я сам удивился, что они вспомнили.

Сверху донесся детский рев — так плачут здоровые дети, когда хотят есть. Кирк посмотрел в сторону второго этажа и произнес:

— Ну вот, теперь все в порядке. Мой младший всегда так голосил. А старший здоров был спать! Его будили, чтоб грудь дать.

Аррен задумчиво покрутил ложкой в свекольнике, и я поняла, что все это время он просто мочил ложку в супе, но не ел. Мне сделалось тревожно. Я хотела ему помочь, но не знала, что могу сделать.

— Вы великий маг, — сказал Кирк без тени шутки. — Почему все-таки пошли в яды, а не в медицину? Сейчас бы вот так лечили детей да женщин, имели бы всеобщее уважение, а не всеобщий ужас.

Над темными волосами Аррена мелькнула искра — крохотная, едва заметная. Он не хотел говорить — но от такого человека, как Кирк, нельзя было спрятаться за уловками и недомолвками. Я видела, что стою на самом краешке — сейчас Аррен расскажет ту тайну, которую я почувствовала в нем в первый день знакомства, и от этого невольно становилось не по себе.

— Я начинал как врач, верно. Если вы читали мое досье, то должны знать.

— Верите ли — не читал. Меня с парнями буквально с поста сдернули: сопровождаете государственного человека в Просторный удел. Мы и помчались.

Аррен усмехнулся. Положил ложку рядом с тарелкой.

— Моя невеста столкнулась с maleficia damneum за несколько недель до свадьбы. Знаете, что это такое?

Невеста, повторила я. У Аррена когда-то была невеста. В общем-то, почему бы и нет — он ведь был живым человеком, он мог любить и быть любимым… В груди сделалось больно и горячо, проснулись печаль и тоска. Аррен говорил спокойно, но было видно: его боль была неутолима, она высушила и убила его, она сделала его тем, кто он есть.

— Признаться, нет, — ответил Кирк. — Я человек простой, в такие тонкости не вникаю.

— Это природное проклятие, — объяснил Аррен. — Возникает само по себе при столкновении магических полей. Элейни попала под него… я делал все, что мог, я вывернулся наизнанку, использовал экспериментальное лечение, но не сумел ее спасти. А потом выяснилось, что проклятие на нее направили.

Я, кажется, забыла, как дышать.

— Кто же?

— Один из моих коллег. Ему не понравилось, что мне предложили хорошее место в хорошей клинике. Он предположил, что потом, после своей потери, я не смогу там работать, — Аррен вздохнул, устало провел ладонями по лицу. — Все верно, я не смог. И он тоже не сумел занять мое место.

— Почему? — спросил Кирк, и я подумала, что знаю ответ.

— Потому что