Алия Шакирова - Реванш у смерти
Немудрено, что при небольшом росте, капитан полиции сверхов неизменно привлекал внимание женщин подтянутой фигурой и рельефными мускулами. Сам начальник мало интересовался прекрасным полом. Двадцать лет назад потерял любимую жену — половинкам полицейских нашего подразделения гентский эликсир не выдают. Для смертной женщины она и так прожила долго.
Я не могла от души не восхищаться, тем, как Бренд ухаживал за любимой. По-прежнему молодой, сильный, атлетически сложенный, а она постарела, ослабела и выглядела скорее бабушкой капитана, чем супругой. Однако, на все корпоративы начальник приходил под руку с женой. И, будь я проклята, если не обращался с ней, как с королевой! Наверное, только ради такой любви и стоит выходить замуж.
— Эй, Ната! — низкий, грудной голос Этьена вернул в реальность. Верберы говорят как рычат, а когда, действительно, рычат непривычным и слабым духом только и остается, что срочно менять одежду. — По рации сообщили — едем за тремя лисами, предположительно ограбившими ювелирную лавку.
Опять! Лисы, крадущие украшения! Это также плоско и старо, как моя детская фотография и также пошло, как шутки о стриптизершах. Банда грабителей-оборотней сбежала от обычной полиции и теперь недотепы преследовали их, а нас отправили подсобить. Вот так всегда, когда за дело берутся дилетанты, возомнившие, будто полиция сверхов зря получает повышенную зарплату!
Фишка в том, что лисы обычно невысоки, в лучшем случае с человека и очень изящно сложены: что мужчины, что женщины. Кажущаяся тщедушность позволяет им частенько оставлять простых стражей порядка с носом. На самом деле, рыжики — мы дали им такую кличку — ну очень сильны. Легко заваливают смертного. Худощавы лишь из-за жилистости. Схватите лису за руку и почувствуете стальные мышцы, какие люди годами тренировок не накачают.
Мало того, засранцы жутко шустрые. Прежде, чем ловить рыжика сначала наработай отличную растяжку и паркуру обучись. Лисы, убегая от преследователя, выделывают такие трюки и кульбиты на крышах, трубах, пожарных лестницах, авто и прочих попадающихся по дороге препятствиях, хоть фэнтези-саги снимай. Однажды рыжая, удирая от нас с Этьеном, забралась на крышу небоскреба… по подоконникам открытых окон! До сих пор не понимаю, как ей это удалось.
Кстати, лисы вовсе не рыжие на самом-то деле. Когда обращаются — да. В человеческом же обличье — каштановой или песочной масти, очень редко жгуче-черные. Еще и поэтому легко теряются в толпе.
По рации без конца передавали — куда двигаются подозреваемые. Минут двадцать погони и прояснилось — рыжики рвутся к лесополосе.
Там для оборотня затеряться не проблема — обычный человек вряд ли увидит разницу между ним в образе лисы и обычным зверьем. У нас глаз наметанный — не обманешь! Начнем с того, что рыжики немного крупнее, массивней обычной местной лисы килограмм под сорок. Не удивительно — обращается-то человек, а вес тела и мышечный объем никуда не денешь. Это только в сказках был бугай, а стал муравьем… Кроме того, оборотней выдают глаза. Сложно объяснить… надо видеть, привыкнуть… ощутить нутром. Хотя, возможно, все дело в интуиции. Но глаза у рыжиков в звериной ипостаси… осмысленные, наполненные ехидцей, нелицеприятным мнением о нас, полиции сверхов.
Этьен посмотрел на меня, и получив обреченный кивок, направил авто в сторону нужного леска.
….
(Огни)
Большой красный грузовик, аккуратный и новенький, будто игрушечный оказался удобным и невероятно вместительным. Мне выделили спальную полку, на которой легко уместились бы две Огни, застеленную мягким матрасом и пуховой подушкой размером с три моих, домашних. Вовремя! Обессилев от перехода, долгой дороги и пережитого потрясения я даже сидеть была не в состоянии. С удовольствием свернулась калачиком, закутавшись в шерстяной плед, обнаруженный на полочке над удобным ложем.
Гент уселся у окна, грациозно опершись локтем на ручку дверцы. Полуоборот его головы позволял разглядеть длиннющие светлые ресницы, загнутые вверх. Беарн взгромоздился за руль, Альвилль устроился на краю моей лежанки. Поначалу соседство ледяного, время от времени одаривающего быстрым взглядом, тревожило и будоражило. Даже, когда вампир пытался улыбаться или проявлять дружелюбие, в его мимике сквозило нечто хищное, дикое, животное. Глаза Альвилля напоминали два изумруда — потрясающе чистые, сияющие, но… безжизненные. Хотя, он же — немертвый, какие еще у них могут быть глаза? Вблизи создавалось ощущение «стеклянного взгляда», когда существо уставилось сквозь тебя.
Пару раз, заметив мою реакцию, Альвилль ободряюще подмигнул. На фоне ровных зубов, удлиненные клыки обращали на себя внимание. В отличие от верберовских, они больше напоминали волчьи — не конусы, скорее сабли. Угрозы от ледяного не исходило, изменившийся прикус не пугал, но близость неприятно щекотала нервы. Объяснить ощущения не получалось — на сознательном уровне Ал даже нравился — приятный, вежливый, привлекательный, в конце концов. Но шестое чувство вопило о негативе. Не об опасности, ни о лжи, ни о дурных намерениях, а именно о негативе.
Я постаралась отвлечься на густую гриву Беарна, уходящую в ворот клетчатой рубашки. Интересно, растительность у него вдоль всего позвоночника? За созерцанием мохнатого затылка медведя, нервозность быстро улеглась. Монотонность движения по ровному шоссе, без кочек и рытвин усыпила меня.
…
Ветки деревьев кружевным полотном простирались внизу. Я летела, расправив огромные крылья. Длинные усы развевались по сторонам, совершенно не мешая. Когтистые лапы, прижатые к животу, представлялись верхом совершенства.
Один-два взмаха крыльями — и цель достигнута. Взгляд приковало озерцо, похожее на драгоценный кристалл в зеленой оправе леса.
Устремляюсь вниз, к земле, выставив ноги… э-э-э… лапы.
Мягкая трава хрустит под когтями, словно скомканный лист бумаги. Неспешно подхожу к кромке воды — поверхность гладкая как стекло, окрашенное в ультрамариновый цвет. Коричневая россыпь камушков на дне ничуть не мешает полностью оценить отражение.
Карие глаза сильно посветлели, ну прямо осколки топаза. Корона рогов венчает слегка удлиненную морду ящера. Золотой аджагара прекрасен. Расправляю гигантские крылья, любуясь синими перепонками, в солнечных лучах прозрачными, словно тончайшая вуаль.
— Огни? Огни? — холодные брызги мурашками бегут по коже. Будто кто-то нарочно плеснул на меня студеной водой.
— Огни?
Озеро. Лес. Аджагара. Видение покрывается густым серым туманом. Поглощается тьмой, подобно случайно залитому грязной водой акварельному наброску. Мгла расползается, цепкими щупальцами захватывая все вокруг.
