Молка Лазарева - Фрейлина специального назначения
— Крис, я тебя ненавижу! — пыхтела я, еле передвигая ноги и спотыкаясь на каждом шагу. — Ты накаркала!
— Разговорчики в строю! — прикрикивала на нас Троя и, придавая моральное ускорение, угрожающе щелкала хлыстом в воздухе. — Еще восемь кругов по стадиону! Не сбивать строй! Бежать тройками!
«Это не академия, это филиал садизма на параллельной Земле!» — мысленно выла я.
Сегодня Троя Александровна оделась в ярко-алый латексный костюм, он так же, как и вчерашний, облегал ее стройную фигуру, а вот испепеляющая огненная плеть была заменена на обычный хлыст. И теперь дьявольского вида преподавательница наблюдала, как пятнадцать будущих фрейлин совершают забег по стадиону на десять километров. Бежали курсантки отвратительно, через каждые десять метров кто-то обязательно падал, подвернув ногу на десятисантиметровых каблуках, или запутывался в складках длинных платьев. Четыре уже валялись в обмороке, по дурости нацепив на урок физкультуры плотно затянутые корсеты.
— Вы должны осознать, — поучала женщина, — на королевской службе все пять лет вы будете работать на каблуках и в платье. Поэтому должны привыкнуть уже сейчас к физическим нагрузкам в любой одежде или обуви. Бег — это только начало, уже через месяц мы начнем практиковать прыжки в длину или с разбега. А со второго семестра приступим к изучению основ рукопашного боя. К пятому курсу тройное сальто с места станет для вас плевым делом. Поэтому оставьте стенания слабым соплячкам, которые остались дома.
Каждое свое предложение Троя отделяла от другого ударом хлыста, что особого оптимизма и воли к победе не добавляло.
Хуже всего были потери в нашем личном составе. За те четыре круга, которые мы уже пробежали, Анфиса все же вывернула ногу, поэтому сейчас я и Крис, обхватив нашу готессу под белы рученьки, пытались волочить ее на себе. Выходило плохо, Крис задыхалась, все же ее лишний вес давал о себе знать, а мое откровенное, красивое и самонадеянно надетое красное платье мешало и постоянно путалось под ногами. В общем, если к концу забега я не упаду и не расшибу себе нос, это станет великим достижением.
На седьмом круге выбыла Крис. Я еще кое-как держалась, но выходило все хуже и хуже с каждым шагом. Наша тройка выглядела, как побитые жизнью инвалиды: хромаем, еле дышим, падаем через метр.
— Все, хватит! — прозвучал спасительный голос нашей мучительницы. — Можете остановиться.
Но вместо этого мы просто безжизненно опали на пол. По фигу, что каменный, все равно что холодный, главное — просто сидеть и не шевелиться.
— Это отвратительно, — возмущалась Троя, — из пяти троек кое-как пробежать семь кругов смогли только две. Итог первого занятия: четверо лежат в обмороке, у двоих сломаны ноги и еще пятеро с вывихнутыми лодыжками. А ведь завтра у нас с вами второе занятие! — сокрушалась преподавательница.
«Блин, надо было вчера есть эту конфету. Вероятнее всего, Глеб хотел меня спасти от обучения здесь. Просто способ выбрал нестандартный».
— В общем, раненых на скамейки перенесите, их сейчас санитары заберут, — приказала садистка. — Оставшиеся идут дальше на занятия! У вас сейчас основы этикета с Терцией. Вот уже где-где, а там вам мои уроки раем покажутся! — непонятно на что намекая, поехидничала Троя и выгнала нас со стадиона.
Хотя стадионом его было все же сложно назвать, так, спортзал-переросток, с длиннющими беговыми дорожками по периметру.
— Что-то меня пугает ее понимание рая, — прошептала мне на ухо Крис. — Мне кажется, хуже уже не может быть.
— Я уже боюсь что-либо предполагать.
Оказавшись в коридоре, мы стали прикидывать, где будет проходить следующее занятие. Судя по указателям, предстояло пройти до конца пролета, а потом спуститься по лестнице в одно из подвальных помещений.
Смирившись со своей ужасающей долей, мы устало поплелись искать аудиторию, в которой обитала таинственная Терция. До конца коридора, по ровному полу, мы дошли без проблем, а вот со спуском по лестнице они возникли. Подкашивающиеся ноги отказывались поддерживать бренное тело и норовили отправить меня в неповторимый полет.
Когда я преодолела примерно половину пути, поняла — черт с ним, с этим красивым внешним видом, но туфли лучше снять. Держась за перила одной рукой, я с блаженной улыбкой стянула с ног жутко красивые и неудобные кандалы.
«Это божественно! И по-любому круче, чем оргазм!» — я пребывала в эйфории и витала в облаках удовольствия.
А в следующий миг, облегченно шагнув босиком на ступеньку вниз, поняла, что пропала.
Потому что единственным, что меня раньше спасало от наступания на подол своего длинного до пола платья, были эти самые злосчастные каблуки. И теперь, став на десять сантиметров ниже, я всем весом ступила на юбку и подтолкнула себя к полету в бездну.
В первую секунду я, кажется, даже закричала и попыталась балансировать руками, в надежде на спасение. А потом, когда ничего не получилось, почувствовала себя птицей, ровно до того момента, пока не стукнулась головой об перила. И, уже теряя сознание от сильнейшего удара, поняла, что меня подхватывают чьи-то сильные руки.
* * *Неприятный резкий запах нашатыря ударил в нос, приводя в чувство и заставляя открыть глаза.
— Ну что, очнулась, птица лестниц? — Надо мной стоял незнакомый седовласый мужчина в белом халате и внимательно вглядывался в мое лицо, а потом, неожиданно посветив мне в глаз ярким огоньком, удовлетворился увиденным. — Реакция на свет нормальная, теперь язык покажи!
— А-а-а-а, — на автомате послушалась я.
— Все, можешь спрятать.
Выполнив, я начала озираться по сторонам в поисках ответа, где же все-таки нахожусь. На больничную палату это походило мало, а вот на игровую в детском садике вполне — стол, стул, кушетка, на которой лежу, и стены светло-зеленого цвета, разукрашенные в огромные цветочки и летающие бабочки. Может, приемный покой?
Просто последнее, что я помню, — это эпическое падение с лестницы, а значит, отволочь меня в случае чего должны были именно в местный медпункт. Но сейчас я себя ощущала вполне прекрасно. Голова не болела, торопливое ощупывание частей тела обрадовало отсутствием набитых шишек.
— А где я? — спросила у осматривавшего меня мужчины. Он сейчас сидел за столом и что-то записывал в небольшой свиток.
— А на что похоже?
— На детский садик, — киваю в сторону веселой расцветки стен.
— А так? — Мужчина постучал по ближайшей к себе каменной кладке, чем заставил рисунок на ней измениться с весенне-цветочной на бледно-тоскливую больничную картинку.
