Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Грег очень осторожно выскользнул из кровати, чтобы не потревожить Лиззи — лежать и дальше без дела он не мог: не хватало терпения. Еще чуть-чуть, и, казалось, он взорвется от невыносимого ожидания. Он укрыл бледную, как тень, Лиззи дополнительным пледом с кресла, и пошел в уборную приводить себя в порядок. Обычные бытовые хлопоты: умывание, чистка одежды, заказ завтрака в номер, — не отвлекали от главного — ожидания. Часы тикали буквально в голове.
Десять часов утра.
Десять часов с четвертью.
Десять часов с половиной.
Десять часов с тремя четвертями.
Одиннадцать часов.
Двенадцать часов…
Ожидание убивало: его в переносном смысле, Лиз буквально.
Грег не находил себе места от беспокойства. Глупые, ненужные мысли, что с лекарством что-то не получилось, что с самим Арандой что-то стряслось, что инквизиция запретила применение этого лекарства, лезли в голову, мешая трезво оценивать ситуацию. Родничок в сердце слабо тек, и Грег боялся, что Лиз не хватит сил. Она храбрая девочка, но всему есть предел.
Он пытался себя хоть чем-то занять: перебирал записи, расписывал встречи и дела на предстоящую седьмицу, пил кофе… Он телефонировал на площадь Воротничков, выслушав от дежурного сержанта Кейджа новости о попытках утреннего бунта, о трех ночных драках со смертельным исходом в катакомбах и семи с легкими ранениями, о завершившейся эвакуации женщин и детей на другой берег Ривеноук, о продолжавшихся поисках четырех женщин из ночной смены механического завода нера Чандлера — их имена вчера назвал Отис. Судя по всему, эти женщины не были поражены фосфорным некрозом — выявить их в общей толпе погорельцев по скудным приметам не удавалось: тут у всех отсутствовали документы, и эти женщины явно не стали рисковать, назвавшись другими именами. А все фиксограммы сгорели на заводе, если вообще были изначально.
Под конец первого часа дня он, чувствуя, как нервы становятся натянутыми канатами, что вот-вот порвутся, не выдержал и телефонировал в инквизицию — трубку взял Марк, сообщивший, что Аранда уехал в Университет еще часа два назад. Грег скрипнул зубами и уточнил:
— Один? Без сопровождения Брендона?
— Один, — подтвердил Марк. — Брендон сейчас занят — по просьбе Эвана вызывает дух Отиса и еще одной умершей с завода…
Грег встрепенулся:
— Прости, что?
Марк тихо и крайне горько рассмеялся:
— И тебя тоже берегут, оказывается. Меня Брендон последнюю седьмицу старательно оберегает от хлопот, и я вечно ничего не знаю и не успеваю. Противное чувство, на самом деле.
— Странная забота, — признал Грег, с трудом подавив всплеск недовольства — он же вчера просил ставить его в известность о происшествиях. А тут не происшествие, тут смерть одного из главных подозреваемых. Грег заставил себя вернуться к главному сейчас — к Аранде и лекарству: — Марк, а не рановато Аранду отпускать одного?
— Аранда уже сегодня вернется к себе домой — присмотр ему больше не требуется. Как только лекарство будет готово — он тебе телефонирует. Не волнуйся и выпей успокаивающее, что я тебе давал — легче станет.
Грег неловко попрощался и положил трубку.
М-да… Выпить лекарство… Выпить лекарство… Грег постучал пальцами по столешнице. У него на выбор было два бутылька от Брендона и от Фейна. С «обломится» и «не обломится» эффектами. Совет Марка об успокаивающем сверлил мозг. С одной стороны, выпить лекарство — признать себя больным. С другой — безопасность Лиззи. Хотя у него давно не чесались кулаки — даже в мыслях не было кого-то ударить. Вспышки неконтролируемого гнева прошли. Он вновь поднял трубку телефона и попросил соединить с моргом — быть может, застанет там Брендона и Эвана. Заодно и проверит свою выдержку.
Дежурный сегодня Вернер сообщил, что комиссар Хейг, старший инспектор Мюрай и кер Кит уже покинули морг — ничьи души вызвать не удалось по причине атеизма. Грег поблагодарил судебного хирурга и положил трубку. Он достал из ящика стола бутылек темного стекла и завертел его в руках. Гнев испарился сам — остался лишь горький осадок: его берегут. Ему не сообщают о ходе расследования. Значит… Значит… Значит, всё под контролем. Наверное. Надо утешаться этим.
Он скривился и все же налил воду в стакан из графина, стоявшего на столе. В голове даже часы тикать перестали — Лиз подошла и легко обняла Грега по спины.
— Доброе утро? — почему-то уточнила она.
Он развернулся к ней и улыбнулся:
— Доброе утро! — Вот почему пропал гнев — Лиззи проснулась и помогла обуздать эмоции. Он поцеловал её в лоб и прошептал: — спасибо!
— За что? — не поняла она.
— За помощь с гневом.
Лиз с трудом сдержала зевок, снова прижимаясь к Грегу:
— Это не я. Это ты сам. — Она забрала лекарство из его руки, отправляя бутылек обратно в ящик: — пока точно не нужно. Ты сам хорошо справляешься. Поверь мне.
Она поправила его волосы, наползшие на глаза:
— Что-то случилось?
Грег вздохнул, потянул Лиз к столу, где под теплоудерживающим плетением прятался её завтрак, и признался:
— Да так… Вроде все по мелочи, но хрень полная, когда все вместе… — Он выдвинул стул и помог Лиз присесть, занялся завтраком для неё, себе наливая только новую порцию кофе. — Аранда не телефонирует. Лекарство не понятно — ехать и забирать, или еще рано? Эван и Брок продолжают расследование. Оказалось, что в Аквилите какая-то эпидемия атеизма. Никогда о таком не слышал — все же потерять послесмертие страшатся. Отказаться от души… Дать её развеять… Это наказание для преступников, причем давно запрещенное, а тут… Добровольно…
Лиз сделала глоток кофе и буквально ошеломила Грега:
— Иногда такое происходит недобровольно. Иногда приходится клясться душой.
Грег в первый момент отмахнулся:
— Кто в трезвом уме будет клясться душой? Клянутся честью, сердцем, богами… Но не душой — только ирлеанцы и способны на такое безумие — клясться душой. — Он посмотрел на серьезную Лиззи и замер, пытаясь понять,
