Ребекка Ройс - Глаза в глаза
Спенсеру нравился Нью-Йорк. Нравилась особая энергия, делавшая город таким же живым, как и люди, которые в нем жили и работали. Много лет служа приютом для стольких душ, город сам по себе как будто превратился в новую, живую и дышащую форму жизни.
- Все в порядке? – Аддисон стояла перед зданием и внимательно смотрела на Спенсера. Светлые волосы слегка растрепались на ветру, окружив ее золотистым ореолом.
Спенсеру стало жаль, что он не умеет рисовать. Если бы умел, запечатлел бы ее именно в это мгновение, чтобы до конца жизни иметь возможность снова и снова вспоминать об этом совершенстве.
Он пошел к ней, и швейцар тут же бросился вперед, чтобы открыть дверь в темно-серое здание. Они зашли под навес темно-красного цвета, совпадавшего с цветом носа и щек пожилого швейцара. Спенсер подумал, что этот человек либо простудился, либо годами пил. Пока Аддисон представляла его швейцару, Спенсер улыбнулся и кивнул. Складывалось впечатление, будто она поименно знает всех, кто на нее работает.
Аддисон назвала швейцара Чарли, и Спенсер затаил дыхание, ожидая, когда ледяная белокурая богиня расскажет пожилому человеку, кто такой Спенсер. Всякие намеки на вежливость тут же испарятся. Однако Аддисон двинулась к лифту, так и не объяснив, зачем он здесь.
Спенсер глубоко вздохнул. Какого черта? Люди, к которым его отправляли раньше, всегда рассказывали всем вокруг, кто он такой и что собирается делать. Аддисон ничего объяснять не стала. В какую игру она играет?
Он молча пошел за ней. По идее, швейцар был первой линией обороны здания. Он обязан знать, кто такой Спенсер. Если бы Аддисон принадлежала Спенсеру, он был бы зол как черт, что она не рассказала тем, кто должен ее защищать, об опасности, которую сознательно притащила к себе домой. А он прекрасно знал, что даже против собственной воли может быть опасен для тех, кто окажется рядом.
Войдя в лифт, он дождался, когда закроются двери, и повернулся к Аддисон:
- Почему вы не сказали Чарли, кто я такой?
Она пожала плечами:
- Это его не касается. К тому же он в шаге от того, чтобы потерять работу. Именно в его смену кто-то вошел в дом и вышел вместе с Джереми, а он не заметил. Судя по всему, спал. На этой должности работает посменно четыре человека. Как раз для того, чтобы никто не переутомлялся и не спал на рабочем месте. Пока что дедушка его не уволил, но это уже не за горами. Он не хочет огласки по делу Джереми, поэтому найдет другую причину для увольнения. Или по его наводке кто-то из арендаторов сделает это через совет жильцов.
- А может быть, Чарли чем-то опоили.
- Мы рассматривали такой вариант. Дедушка организовал ему обследование. Чарли был совершенно чист. Значит, он просто-напросто уснул.
- Ну надо же, ваш дедушка устроил ему обследование. – Скрыть насмешку в голосе Спенсеру не удалось.
Аддисон сощурилась:
- Совершенно верно. Дедушка хочет найти Джереми ничуть не меньше, чем я.
Видимо, одного желания не хватило, чтобы Оливер Уэйд сам пришел в «Уютный рассвет». Кое-какой инстинкт самосохранения у Спенсера имелся, именно поэтому эти мысли он оставил при себе. Кроме того, ему не хотелось, чтобы женщина рядом с ним еще больше закрывалась и чувствовала необходимость защищаться. Даже если анализы, на которые Уэйд отправил швейцара, были законными, Спенсер нутром чуял, что за историей с Чарли, который уснул на рабочем месте, кроется нечто большее.
Может быть, этот человек изначально был замешан в похищении. Может быть, его сознанием манипулировали и заставили его уснуть. Теорий хоть отбавляй. И ни одна из них Спенсера не касалась. Его задачей было считать информацию, разнюхать, кто мог забрать ребенка, выяснить максимально точно, где находится мальчик, и вернуться домой. Если и существовал какой-то сговор, то это целиком и полностью проблема Уэйда. Спенсер не собирался в это лезть, пока была возможность отыскать Джереми другими способами.
Перед глазами вдруг появился образ Аддисон с растрепавшимися волосами. Как правило, к Спенсеру не приходили видения, если он сам того не хотел. Контролировать их появление было частью обучения. Однако сейчас он чувствовал нечто иное. Видение пришло, но не из темного места. У Спенсера возникло ощущение, будто его разум сам по себе хотел видеть Аддисон именно такой снова и снова.
И Спенсер понятия не имел почему. Он и с первого раза хорошо ее рассмотрел. От вида великолепных волос здравый смысл взял кратковременный отпуск и оставил мысли Спенсера на произвол судьбы. И все-таки в этот раз он заметил то, чего не заметил раньше. В таком виде Аддисон казалась… беспечной.
Моргнув, Спенсер выбросил эти мысли из головы и взглянул сверху вниз на Аддисон. Она стояла рядом с опущенными руками, выпрямив спину и глядя куда-то вперед, словно за дверями одинокого лифта было что-то ужасно интересное.
- На каком этаже вы живете?
- Мы с дедушкой, Джереми и тетей Морган живем в пентхаусе.
- Неудобно, наверное.
Она тряхнула головой:
- В каком смысле?
- Рядом постоянно ваш дед и тетя Морган. Вряд ли у вас есть возможность много времени проводить вдвоем с Джереми.
- Тетя Морган бывает здесь не так уж часто – у нее есть дом на Большом Каймане[2]. А дедушка большую часть времени проводит в офисе.
Лифт звякнул и открылся прямо в квартиру. Спенсер понял, что Аддисон не шутила. Уэйды на самом деле занимали весь этаж. У самого Спенсера никогда не было возможности накопить хоть какие-то деньги, поэтому ему всегда было наплевать, насколько обеспечены его так называемые клиенты. В большинстве своем за помощью в «Уютный рассвет» приходили только исключительно богатые люди. В присутствии Спенсера Родс никогда не говорил, сколько стоят услуги «аномальных», но Спенсер подозревал, что недешево. Однажды он спросил у старика, откажет ли тот в помощи бедняку. Уилл ответил, что, конечно же, нет, но добавил, что за все тридцать четыре года службы к нему ни разу не обращались те, кто не мог заплатить.
Поскольку услуги обитателей изоляторов нигде не рекламировались, можно было смело предположить, что о возможности обратиться к ним за помощью знают только сливки общества.
Квартиру Уэйдов явно обставляли с целью впечатлить гостей. А может, даже запугать. Осматриваясь, Спенсер выгнул бровь. Стены были выкрашены в богатый золотистый оттенок и украшены серебряной отделкой. Прямо под потолком вилась причудливая лепнина, усиливающая впечатление от цветовой гаммы. Сама лепнина выглядела так, будто ее добавили сюда еще в девятнадцатом веке, и Спенсер задумался, как давно это здание стоит на земле.
