Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
— Наверное, перепутала, — проворчала она, отправляя кипу бумажек в утилизатор.
Только закрыв дверь, я снова расслабилась. О том, что злополучный носитель с результатами обследования лежит в моём столе в нижнем ящике, предпочитала не думать.
Не до того. Пусть все успокоится. А там посмотрю, с кем можно их обсудить. В голове тут же возник образ красивого доктора с корабля Астры.
Нум дар Орш Соод
Такое вычурное имя для слуха.
На столе монотонно пищал мой планшет. Подойдя к нему, удивилась. Пропущенный звонок. Три минуты назад с неизвестного номера. Сглотнув, очень понадеялась, что это ошиблись, а не майор решил меня разыскать. Страх перед этим мерзким мужчиной не отступал.
Глава 16
Укрываясь с головой одеялом, я зачем-то прислушивалась к звукам, окружающим меня. Почему-то мне казалось спросонья, что должно глухо рычать ядро корабля, но отчего-то гремела посуда и топала в коридоре разминающаяся Камелия.
Все так привычно, но по-иному.
Открыв глаза, уставилась в небольшую щелку между одеялом и простыней. Когда я была маленькой, то порой представляла, что смогу увидеть в ней лучи солнца. Астра часто читала мне рассказы о Земле. О чистом голубом небе и окнах, из которых за ним можно наблюдать. Показывала картинки с закатами и восходами. Это было красиво, но мертво. Нельзя почувствовать красоту чужими глазами. Уловить запах соленого моря и свежего воздуха, глядя на иллюстрацию.
С годами я стала терять это непреодолимое желание ступить ногами по траве. Услышать пение живых птиц и понаблюдать за их полетом. Никакое видео никогда не передаст ту гамму ощущений, что можно испытать при этом.
Но все, что видела я сейчас в небольшом окне со встроенными фильтрами и воздуховодами — это серый, затянутый пеплом и копотью купол, через который никогда не проглядывается солнце.
Серый и грязный мир Цереры.
Откинув одеяло, я села и придвинула к себе кресло. Зафиксировала его колеса, чтобы не откатились, с трудом приподнялась и перебралась в него. Отщелкнула стопоры и направилась в небольшую ванную. Подогрев включили недавно, и вода оказалась еле теплой. Но мне и этого было достаточно. Стянув ночную рубашку, переползла на пластиковую лавку с держателями и включила душ.
Мне все казалось, что вокруг витает запах кислого пота. Гадкий и едкий. И чем сильнее я терла кожу на бедрах, тем отчетливее его ощущала. Синяки за ночь проступили сильнее, став бордово-синими. По их очертаниям легко было определить, как мужчина хватал меня, раздвигая ноги. Я не чувствовала боли, а он, видимо, не контролировал силу.
Отбросив бесполезную мочалку, я принялась ладонями растирать мыло по внутренней части бедер. В отчаянье и вовсе налила пахучего геля для душа, но эффекта не было.
Все тот же кислый запах моего мучителя.
Опустив руки, прикрыла глаза. Вода струями стекала по моему телу, смывая мыльную пену. И вроде я должна чувствовать себя чистой, а никак. Потянувшись, повернула кран.
Продолжая сидеть, разглядывала с ненавистью многочисленные белые полосы на ногах. Большей частью на икрах. С того дня, когда на нас напали клоцки, прошло много лет. Разорванные мышцы мне зашили, раны потихоньку затянулись, оставляя шрамы. Но зараза осталась. Она медленно расползалась по телу, отбирая здоровье.
Клоцки — мутировавшие цепные псы хромов. Расы, которую не желали видеть ни в одной цивилизованной системе нашей галактики. Но они, как чума, появлялись на нелегальных станциях и кораблях, обращая население в жутких тварей. После них оставалась лишь смерть.
Я до сих пор не понимаю, как военные могли просмотреть их на отправленном на утилизацию корабле и как мы с Астрой выжили. Помню лишь, как проснулась, лежа на своей кровати, и увидела заплаканного отца с ружьем на коленях. Он думал, что мы с сестрой обратимся, и готов был убить нас, чтобы защитить маму и двойняшек. Лишить жизни одних дочерей, чтобы спасти других. Чудовищный выбор, но неизбежный.
Но обошлось.
Во всяком случае, мы так думали, пока не выяснилось: мои ноги заживают не так, как должны. Суставы распадаются, а кости деформируются. Каждый год мне делали операции, чтобы хотя бы внешне все выглядело нормально. Но процесс продолжался, и только в нашей семье понимали, что это зараза клоцков.
Возможно, ампутация — не такое уж плохое решение, раз уже в платной клинике поставили на мне крест.
Потянувшись за полотенцем, обтерлась и, вернувшись в кресло, оделась...
... В доме стало тише. Хлопнула входная дверь, и в окне мелькнули отец с сестрами. Работу никто не отменял.
— Лиля, милая, — в комнату заглянула мама, — я сбегаю к соседке. Она принесла партию консервов. В счет зарплаты им выдали. Продает дешево. Останешься одна...
— Мама, — я взглянула на нее и покачала головой. — Мне сколько лет?
— Ой, вы для меня никогда не вырастите. Я просто вас всех по очереди сдам мужьям и буду контролировать уже через них. В общем, завтрак на столе, и меня не теряй.
Я выдохнула и подъехала к рабочему столу. Все лежало так же, как я и оставляла. Недошитая рубашка и брюки.
В коридоре возилась мама. Наконец, щелкнул замок, и она появилась в окне. Помахала мне и побежала по дорожке, выложенной грубой бетонной плиткой.
Есть не хотелось, поэтому я развернула ткань, пытаясь вспомнить, что не доделала.
Мысли постоянно возвращались к Варшову. Запах навязчиво преследовал. Я осознавала, что его здесь просто не может быть, но не переставала морщиться. Взгляд падал на нижний ящик стола. Там лежал злополучный носитель с моим приговором.
В семье появятся деньги, уж Астра постарается. Только вот на что они пойдут? На образование Камелии и Петунии? Или, может, мама с папой хоть раз в жизни отправятся на отдых? Нет! Как только родители увидят медицинское заключение, начнется новый виток больниц и врачей. Все будет уходить туда, чтобы по итогу я все равно лишилась ног.
Пора признать, что я никогда не смогу ходить.
Дешевые косметические протезы и хорошая инвалидная доска на магнитной платформе, и все. Борьба окончена. Даже если кто-то заикнется о дорогих бионических протезах, то это все одно будет в разы дешевле.
Такая простая истина: нет ног и нет проблем.
Все, что нужно — уничтожить носитель. Солгать остальным, что изменений в моём состоянии нет. И позволить им жить счастливо. А как пойдут необратимые осложнения, так уже будет поздно.
Отец сдастся и согласиться на ампутацию.
Все выдохнут с облегчением. И вот тогда в нашей семье все наладится.
