Измена. Притворись моим драконом (СИ) - Вайра Эль
Спустя пару секунд, всё еще находясь в восхитительно-томном тумане, я смотрю вниз. У Сина на губах самодовольная ухмылка. Он движется наверх, чтобы накрыть мое тело своим.
Только сейчас он окончательно избавляет меня от сорочки, швыряя ее на пол. Затем разводит мне ноги в стороны, — еще шире, — и оказывается внутри одним быстрым, неистовым толчком.
Я снова вскрикиваю от удовольствия.
— Скажи, что хочешь меня, — требует Син мне на ухо, тяжело дыша.
— Я хочу тебя.
— Я тебя тоже, любимая… так сильно, — стонет он, наращивая темп.
Я цепляюсь за его шею, пока наши бедра двигаются друг другу навстречу. Ритм становится диким, а вдохи и выходи Сина слишком частыми. Резкими. Он протягивает руку между нашими телами, чтобы потереть меня снизу и снова заставить дрожать.
Вонзившись в меня последний раз, он рычит мое имя и содрогается. А дальше время останавливается, и мы просто лежим, сплетенные, пытаясь восстановить дыхание и наслаждаясь моментом.
Син откатывается от меня и откидывается на спину. Тут же хватает руку и подносит к своим губам, чтобы запечатлеть поцелуй на пальцах.
Этот внезапный жест, наполненный нежностью, сбивает меня с толку. К горлу поднимается ком.
— Ты… ты держишь меня за руку? — решаюсь спросить я. Осторожно, как будто этим вопросом можно что-то сломать.
— Да. Ты против?
— Н-нет…
Если честно, я не вполне понимаю, что чувствую по этому поводу.
— Я скучал по тебе, Роми.
Мое сердце сжимается. Что он делает? Наша сделка и так достаточно интимная, но это… Такие слова в нее не входили.
— Ты нужна мне, — продолжает Син, тихо и серьезно. — Мне не хватает тебя рядом.
Он всё еще держит мою ладонь, и хватка становится крепче, словно он боится, что прямо сейчас я могу убежать.
Но вряд ли я сбегу. Все силы уходят на то, чтобы не заплакать. Ком в горле становится таким большим, что больно глотать. А боль в душе почти физически ощутима.
Син скучал по мне? Он хочет, чтобы я была рядом? Но как он видит себе это? Просто притвориться, что ничего такого не было, и он не изменял мне с Мелиссой?
Я закрываю глаза и на мгновение представляю, что произойдет, если мы ровно так и сделаем. Возможно, я действительно забеременею, и из нас получится настоящая семья. Та жизнь, о которой мы мечтали. Насколько это было бы чудесно?
Син внезапно усмехается.
— Ты бы знала, как трудно герцогу без герцогини.
Счастливое видение растворяется. Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, знаешь… все эти приемы, банкеты, церемонии. Они кажутся невыносимыми в одиночку.
Если до этого я парила в облаках, то теперь с грохотом рухнула обратно на землю.
Так вот, что его тревожит? О, ну конечно, как я могла забыть. Ему нужна не я, а именно «герцогиня». Кукла с улыбкой от уха до уха, которую приятно вывести в свет. Которая будет рожать ему законных детей-драконов, пока он развлекается на стороне.
Я резко вырываю руку и чеканю каждое слово:
— Очень жаль, что тебе трудно жить с последствиями своих же поступков.
Син приподнимается на подушках. Я отказываюсь на него смотреть.
— Последствиями моих поступков? О чем ты?
Он что, издевается?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я.
Син раздраженно фыркает.
— Проклятье, Роми, да не спал я с Мелиссой! Я всего лишь…
— О да, ты всего лишь хочешь сделать из меня дуру.
Мой голос дрожит от гнева, как и я сама.
— Когда мы стояли в храме и приносили брачные клятвы, Син, среди прочего ты обещал мне не врать. А до этого убеждал, что бросишь свою любовницу. И ты нарушил оба слова. Как, по-твоему, я смогу тебе поверить?
Син молчит, но я чувствую его напряжение. Оно витает в воздухе. После нескольких секунд тишины и бубнит себе под нос ругательство и резко вскакивает с кровати. Хватает синий халат, висящий на спинке ближайшего стула, набрасывает на себя и выходит из комнаты прочь.
А я остаюсь в одиночестве, как и всегда. Всё, что мне остается, это глядеть на только что закрывшуюся дверь.
Глава 14. Синклер
Глава 14. Синклер
На утро ужасно болит голова.
После того, как вечером я оставил Роми наедине с ее обидами, то спустился в один из кабинетов Джаспера и налил себе пару стаканов бренди… Ну, ладно, не пару. На самом деле стаканов было много, даже слишком. В обычные дни я столько не пью, и поэтому совсем не горжусь собой.
С другой стороны, последние дни нельзя назвать обычными. Со мной происходит множество глупых вещей. И попытка образумить мою упрямую, невыносимую жену — одна из них. Величайшая глупость, я бы сказал.
В предрассветный час, когда голова от спиртного шла кругом, а боль в груди немного притупилась, я вернулся в спальню и заполз обратно в кровать. Роми уже мирно спала. Теперь же, когда оглядываясь, я не нахожу ее рядом. Не то чтобы это сюрприз…
Но вместо на нее подушке лежит клочок бумаги.
Сердце подрыгивает. Я сажусь и хватают записку, вчитываясь в жестокие слова.
«Синклер, Пожалуйста, не воспринимай прошлую ночь как нечто большее, чем выполнение сделки.
Романия»
Горячая ярость заполняет разум и лишает возможности нормально дышать.
Я комкаю записку и швыряю через комнату.
— Лгунья.
Выполнение сделки? Входили в сделку ее стоны и крики, когда она млела подо мной? А дрожь в ответ на каждое прикосновение? А следы от ее ногтей у меня на плечах?
Всё это время Роми обвиняла меня во лжи, не замечая, что сама не лучше. Маленькая несносная лгунья. И каждое слово в ее записке — не более, чем наглое вранье.
Она хотела меня. Оба раза. Как она смеет не признавать это? Как смеет делать вид, будто это не значит ровным счетом ничего?
Я выпрыгиваю из кровати, стискивая зубы и подавляя желание пробить стену. Это всё равно не поможет. Даже разнеси я поместье в щепки, это не уймет мой гнев.
Так что вместо этого я быстрым шагом направляюсь к гардеробу. Сначала мне нужно одеться одеться, а потом полетать.
*
В воздухе думается легче — я понял это еще в пятнадцать лет, когда впервые проявилась вторая ипостась. С тех пор я стараюсь летать всякий раз, когда нужно подумать. Принять решение. Проветрить мысли, почти буквально. Ну, или успокоиться, как сейчас. Хотя нет, сейчас мне нужно всё и сразу.
Нужно решить, что делать с Роми и нашим абсурдным браком.
С высоты облаков башни Горф-неста, — такие внушительные и величественные с земли, — кажутся совсем крошечными. Почти игрушечными.
Потоки зимнего ветра шумят со всех сторон, и если бы простой человек оказался на такой высоте, то давно бы погиб, но сквозь чешую не чувствуешь холода.
А лучше бы не чувствовать вообще ничего. Вот бы сердце обледенело, прямо как заснеженные вершины гор, виднеющихся далеко-далеко впереди.
О да, стать тем самым бесчувственным подонком, котором считает меня Романия, было бы куда проще. Точно таким же, каким был мой отец, никогда не обременявший себя любовью к матери. Другой вопрос, почему она винила в этом меня? Но это пусть останется на ее совести, если она когда-нибудь ее обретет.
Брак моих родителей был не более, чем холодной пустошью. И, глядя на них, я всегда хотел большего. Казалось, что Роми хотела того же самого. Я был готов дать ей это — девушке, которую я знаю с юных лет. Которая застенчиво улыбалась мне, смеялась над моими шутками, а потом смешила меня в ответ.
Вплоть до последних дней я готов был дарить ей свою любовь, но, очевидно, ей это не интересно. Роми не собирается быть понимающей, любящей женой. Ведь если бы было иначе, стала бы она так жестоко наказывать меня за одну глупую ошибку?
Если бы она любила, то могла бы дать мне самую малость — просто согласиться выслушать.
Но она не слушает. Нападает всякий раз, когда я пытаюсь всё исправить.
Увы, пора признать, что Роми настолько же бессердечна, как моя мать. Просто еще одна женщина, которая меня любит. Нужно перестать жить во сне и принять реальность.
