Спаситель - Ви Майерс
Теперь я отчётливо слышу его дыхание, шуршание льняных простыней под трепетными пальцами и тихий скрежет гортани. Во мне же, с исчезновением одной части, изменилось что-то. О чём лишь Гоша может догадаться. Посильна та каменная ноша.
Наконец, он взял мою руку, но легко, свободно, нежно обхватывая грубыми, крупными пальцами. Его шершавая кожа, как наждачная бумага, отталкивала, грубела, но притягивала мою кисть, как заворожённая. Правая ладонь же перебирала чёрные, секущиеся волосы, гладила длинный торчащий пучок, что лежал на плече. Не знаю, сколько длилась самая дорогая картина моей жизни. Но своими бездарными поступками, я смогла испортить даже её.
Подумав, что всем мужчинам нужно женское тело для удовольствия, позабыла о всём, что когда-то говорил мне Гоша. Уважение, дистанция, принятие — меркли на фоне безграничной глупости малолетки.
Обхватив капитана, как опытный наездник, бёдрами, вжала подготовленное тело в постель, склонив под мрачной, но самоуверенной воле. Я видела, как расслабленное лицо собеседника вмиг искривилось, стало бледным, напряжённым. Казалось, что крепкий поцелуй что-то исправит, но нет. Изгибаясь, придерживая рукой за талию, он не отворачивался, лишь пытался загладить некорректную, глупую ситуацию.
— Алиса, не нужно, — соприкоснувшись лбами, мы закрыли глаза, приоткрыли роты, чтобы вдоволь надышаться. Даже его твёрдая решимость не убедила меня остановиться.
Снова вкусив тонких, но горячих губ, я пыталась положить Гошу на лопатки, но он не позволил. Всё также свободно, но крепко руки держали бушующую тварь в узде, без возможности вырваться наружу.
— Прошу тебя, не стоит, не сейчас, — шёпотом сказал мне на ухо, прижав к груди.
Я не могла пошевелиться. Нет, не потому что меня держал мужчина вдвое больше. Разъедающий мрак без оглядки бежал по холодным ногам, пытаясь достичь залитого, но пока горящего, огня. Поэтому, с широко раскрытыми глазами я пыталась разглядеть мутный свет, что кое-как просачивался сквозь шторы. И вскоре, всё вокруг залилось новыми, незнакомыми очертаниями.
Какое-то время мы не разговаривали. Гоша любезно вытер влажные щёки, включил громыхающий чайник и посадил меня на пол, чтобы расчесать волосы. Начиная с кончиков, он поднимался всё выше и выше. Затем замер. Бурлящая вода скрыла странный звон, что раздался позади и вскоре, я почувствовала лёгкость. Вечно торчащие локоны, которые щекотали плечи и шею, больше не раздражали кожу. Сделав пышный, но плотный пучок на затылке, Гоша заколол его канзаши с лилией у основания. Теперь небольшие красные круги под глазами и добавляли моему образу эстетики. Или я просто пытаюсь себя обнадёжить.
— Ты прекрасна, — стоя позади, Гоша наблюдал за моей скудной радостью возле зеркала. Наверное, он должен был расстроиться. Нет, я снова ошиблась. Искренняя улыбка не пропадала с лица собеседника столько времени, сколько мы провели до его ухода. Он напоил меня чаем со странными сладкими изделиями из теста и, кажется, целых ядер подсолнуха. А потом натёр сухими духами места, где температура тела чуть выше из-за расположения кровеносных сосудов: запястья, за уши, у основания горла и на локтевые сгибы. Вскоре, от меня начал источаться ненавязчивый аромат магнолии и пионов.
Наслаждаясь духами, Гоша приложил мою кисть к щеке, прикрыв глаза. Он странно поджал губы, сжался, будто что-то желал сказать, но не мог. Его лицо передавало столько болезненных эмоций, которых я не могла распознать, но очень… того…
— Мне нужно идти. Я заберу тебя перед праздником.
— Праздником?
Не дождавшись ответа, он возвысился, заторопился в поисках телефона. Рыская ладонями по одеялу, разминая спину, шею, шевеля активно плечами, будто задумал, что-то, но не признавался.
— Да, ребята для нас вечеринку устроили. Всё же, ты единственная девушка на борту. До твоего появления у нас ещё были женщины, солдаты, учёные, врачи, но их тоже увезли много месяцев назад.
— Для меня никогда не делали праздников.
— Ну, всё должно быть впервые, — он подмигнул мне, в момент, когда нашёл пропажу.
Я не успела заметить, как своими гигантскими шагами Гоша добрался до двери и, хлопнув ею, скрылся. Только гулящий по корпусу ветер снаружи успел пробраться в мою обитель, всколыхнув тонкую прядь волос со лба.
Кажется, совсем недавно, в той же позе я сидела в углу комнаты спасителя. Ковыряла ногтями грязь с пола, ела несолёную разваренную кашу, спала на мокрой постели, иногда. По полу носились мыши, которые не боялись меня. Наверное, потому что я не человек. А такое же, заблудшее, больное животное.
— Кэп, можно с тобой поговорить? — бежав вслед за Гошей, молодой парень возрастом чуть больше двадцати лет, в такой же униформе, намного меньше ростом, приостановился, чтобы возобновить дыхание.
— Давай, только быстро, я тороплюсь, — они пересеклись возле эскалатора и вместе направились в нишу, под лестницей, куда входили лишь высшие чины.
— Будет же операция на центр? Почему ты взял другого машиниста? Я думал, мы одна команда, — двигаясь медленно, но уверенно, молодые люди сокращали расстояние до двери зная, что разговор не должен продлиться дольше двух минут.
— За ним много надёжных людей пойдёт. А ещё у него есть вертолёт. Ты свой просрал. Товарищи твои отвернулись, после выкидона в лагере. Я должен от всего отказаться, только потому что мы вместе пиво пили? Искать новую команду, вертолёт, а ещё спец. оборудование и наводчика?
— Мы ведь одна семья. Я думал, что мы — друзья!
— Если у тебя всё, можешь быть свободен.
— Нет, я хотел ещё спросить. Зачем ты сделал предложение той шаболде? Разве не её пол города перешпёхало?
Расслабившись в компании друга, товарищ не ожидал, что капитан озвереет от услышанных слов. Зная меру дозволенного, Гоша коленом откинул солдата к стене, прижав горло локтем, а живот ногой. От чётких, резких движений подопечный закашлял, ещё сильнее надавливая кадык на острую часть плеча, пока обе кисти пытались хоть немного ослабить матёрую хватку.
— Во-первых, не твоё дело, с кем я женюсь.
— Но она даже не любит тебя! Когда ты делал предложение, когда рядом, когда она одна — девка не меняется. Ей всё равно, понимаешь? Парни же ходили к ней. И будут ходить! Потому что такие не меняются, им только деньги нужны.
Оставив парня подле стены, Гоша скрестил руки, но не изменился в лице. Кажется, ему нравилось наблюдать за болезненным кашлем мнимого соперника.
— Во-вторых, если ты оскорбишь её, в следующий раз полетишь во сне, ясно?
— Да,
