Любовь и ненависть - Оливия Вильденштейн

— Живой. Очень даже живой.

Она улыбнулась своей яркой улыбкой, которая могла бы рассеять самый густой туман.

Я отдала ей букет, всё ещё выискивая в ней признаки ухудшения состояния или усталости. Она провела костяшками пальцев по моей щеке.

— Не начинай волноваться раньше времени, милая девочка. Я обещаю, что со мной всё в порядке.

Я кивнула.

— Август, милый, не мог бы ты снять одну из ваз с полки?

Август прошёл мимо меня и открыл один из кухонных шкафов. Почти не напрягаясь, он дотянулся до верхней полки и снял рифлёную хрустальную вазу как раз в тот момент, когда его отец вошёл в дом через открытые двери, выходившие на мощёную террасу.

— Привет, Несс.

— Привет, Нельсон.

Держа пару щипцов так, чтобы обугленные жирные кусочки не попали на моё платье, он наклонился и обнял меня одной рукой. Я вдруг пожалела, что Август им всё рассказал. Тогда они были бы просто Нельсоном и Изобель, лучшими друзьями моих родителей, а не родителями, на которых я должна была произвести впечатление. Моя нервозность была такой сильной, что воздух, вероятно, дрожал от неё.

— Наверное, нам не следует предлагать тебе алкоголь, но всё же, не желаешь бокал вина? — спросил Нельсон. — Я открыл одну из бутылок с нашей свадьбы. Вино в ней созрело и стало таким же прекрасным, как и моя невеста.

Улыбнувшись, Изобель покачала головой.

— Я тоже созрела, да?

— Ты стала еще более восхитительной, что само по себе уже подвиг, учитывая, какой красивой ты была тридцать лет назад.

Когда он поцеловал пылающую щеку своей жены, у меня на глаза навернулись слёзы. Они так сильно напоминали мне моих родителей. Родителей, которые любили друг друга так сильно и беззаветно, что сопротивлялись парной связи, чтобы остаться вместе.

Мой взгляд наткнулся на обеспокоенные глаза Августа, после чего перескочил на зазубренные яйцевидные головки тёмно-бордовых тюльпанов.

— Итак, вино? — спросил меня Нельсон, хотя его взгляд был прикован к Августу. — Или мой сын будет снова доставать нас по поводу спаивания несовершеннолетних?

Август поднял ладони.

— Она сегодня не за рулем, так что я молчу.

Я подозревала, что даже если бы я приехала сюда на своей машине, он не стал бы возражать против того, чтобы я пила алкоголь, так как единственный раз, когда он поднял шум из-за этого, это когда мы были у Фрэнка, и Август разозлился на меня из-за Лиама.

Нельсон указал на террасу.

Прежде чем пойти туда, я поставила свою сумку на крапчатую гранитную столешницу.

— Могу я помочь что-нибудь принести?

— Ты можешь взять кувшин с водой из холодильника, — сказала Изобель, помешав томатный соус, а потом сняла кастрюлю с плиты.

Я достала воду из холодильника и направилась на террасу, где поставила кувшин между двумя гигантскими свечами, мерцающими в стеклянных подсвечниках.

Я оглядела мощёную веранду. Тут ничего не изменилось: вокруг каменного очага всё так же стояли пять бордовых кресел; а сама терраса была окружена небольшой каменной стеной, усеянной маленькими фиолетовыми цветами.

Когда я была младше, я обычно прыгала по этой стене, раскинув руки, как канатоходец, представляя под собой яму с голодными аллигаторами. Тогда у меня было живое воображение. Не то чтобы это изменилось. Моё воображение всё ещё было достаточно живым, за исключением того, что в эти дни оно работало совсем на другой частоте.

— Ты в порядке? — спросил Август, подходя ко мне сзади.

— Твои родители… Они так сильно напоминают мне маму и папу.

Он обнял меня за плечи и прижал к себе, и хотя мы не должны были прикасаться друг к другу, я не сопротивлялась его объятиям. Несмотря на то, что его пальцы касались только моей руки, мне казалось, что они легли прямо на моё сердце, соединяя один оторванный кусочек с другим.

Через некоторое время он быстро прошептал в мои волосы «прости», после чего отпустил меня.

Я ни о чём не сожалела.

Его рука, возможно, и оставила след на моём теле, но она также оставила след на моём сердце.

Я снова подумала о маме и её словах о том, что правильный мужчина может собрать разбитое сердце. Август мог прикоснуться к моему сердцу, и это было волнующе, но одновременно страшно, потому что это означало, что он мог не только починить его, но и разбить.

ГЛАВА 8

Ужин был вкусным и непринуждённым.

Ни Изобель, ни Нельсон не стали заводить разговор о парной связи, и ни один из них не стал спрашивать о моих намерениях по отношению к их сыну или его намерениях по отношению ко мне.

Но после ужина… Ну, после ужина была совсем другая история.

Пока мужчины убирали остатки нашей трапезы, Изобель заварила ромашковый чай, после чего отвела меня к очагу. Пламя пылало в центре каменного круга и согревало прохладный ночной воздух, отбрасывая тени на её измождённое лицо.

Она обещала мне, что с ней всё в порядке, но глубокие морщины вокруг её глаз и губ всё равно беспокоили меня. Когда она откинулась в бордовом кресле, я тихо помолилась о том, чтобы её усталость не была признаком того, что её двойная мастэктомия не помогла.

— Август поговорил с нами до твоего приезда, — сказала она, выдернув меня из моих пессимистичных размышлений.

Сжимая кружку, я сосредоточилась на танцующем пламени в очаге.

— Мы с Нельсоном не хотим вмешиваться, но твоих родителей больше нет с нами, так что мы чувствуем ответственность перед ними и хотели бы обсудить это с тобой. Эта… связь, она имеет судьбоносное значение и не может пройти без последствий для тебя или для нашего сына.

Как бы мне хотелось, чтобы огонь мог выскочить из очага и испепелить что-нибудь, что угодно, просто чтобы отвлечь внимание от меня.

— Я не знаю, известно ли тебе, но твоя мать… она была предназначена для…

— Хита. Я слышала.

— О.

Последовала многозначительная пауза, но затем она добавила:

— Причина, по которой я говорю о твоей маме, заключается в том, что я хочу напомнить тебе, что у тебя есть выбор в этом вопросе. У вас с моим сыном может быть связь — у вас всегда была связь — но я пытаюсь сказать, что эта связь уже переросла в нечто… большее.

В этот момент, если бы пламя решило испепелить меня, я бы вообще не возражала.

— Август испытывает к тебе сильные чувства, но ты так молода, поэтому, если ты не ответишь взаимностью на его чувства, он поймёт. Может быть, не