Первое испытание - Наталья Владимировна Бульба

– Это все? – Трубецкой окончательно «успокоился».

Те, кто его знал хорошо, предпочитали, чтобы кричал. Потому как пока кричал, головы оставались на месте, а вот если начинал говорить вежливо…

– За Сашей следят, – отзеркалил его интонации Хлопонин. – Машину пытались пробить, но там все концы в воду.

– Вместе с машиной? – Трубецкой без труда сообразил, о чем тот сказал.

– Я поторопился оторваться, – поморщился Андрей. – Надо было потаскать за собой. Смотришь, бойцы и нарыли бы что.

Трубецкой был согласен, что поторопился, но…

Знать бы наперед, где подстелить.

– А сам что думаешь?

– Ничего я не думаю, – нахмурился Хлопонин. – Действовали топорно, чуть в задницу носом не тыкались. Вроде как напоказ. А вот когда мы оторвались, тут они класс и показали. Бойцы даже дернуться не успели. Но с этим мы разберемся, а вот что меня сейчас больше интересует, так это Лука. Очень интересный персонаж.

– И чем же он тебе так интересен? – расслабился Трубецкой.

С Хлопониным было тяжело – характер, но весело, если так можно было назвать стиль их работы.

– Трофим Иванович, – с наигранным возмущением протянул Андрей, – что ж вы сразу не сказали, что подписываете нас на очередной блудняк.

Водитель хмыкнул, но тут же смолк, поймав тяжелый взгляд Трубецкого в зеркале заднего вида.

– Так на него я вас давно подписал, – ухмыльнулся Трубецкой. Умел он внушать… когда на то было желание. – Еще когда с Ревазом полезли куда не стоило. Так что надо было раньше…

Трубецкой прекрасно знал, что заставляло его окружать себя вот такими, как Хлопонин. Дерзкими, но осознающими границы. Рисковыми, но ценившими жизнь. Задиристыми, но прекрасно понимавшими, чего это им может стоить.

С ними он был молодым. И таким же дерзким.

Глава 4

Бах! Бах! Вперед и вправо. Взгляд на мишень. Бах! Бах!

– Стоп! – скомандовал исполнявший сегодня роль инструктора Владимир. – Если закончил, разрядить оружие, показать.

Извлекла магазин, открыла затвор, показала Владимиру пустой патронник.

– Разряжено. Контрольный спуск. В кобуру.

Закрыла затвор, опустила курок, поставила оружие на предохранитель и вернула в кобуру.

И только после этого позволила себе расслабиться. Сняла очки, стянула с головы наушники.

Час плотной тренировки – много. В галерее несколько дизайнов упражнений. Сетчатые рамы-перегородки-ограничители, мягкие горизонтальные и вертикальные блоки… Статичные и движущиеся мишени. А еще «безопасные объекты», за попадание в которые снимали очки.

Андрей хотел включить меня в команду клуба для участия в соревнованиях по практической стрельбе.

Я была только «за», но, чтобы продемонстрировать хороший результат, требовалось восстановить форму. А это – работа, работа и работа. А если вспомнить про нагрузки в академии…

Чтобы все успеть, предстояло очень постараться.

Андрей дожидался меня у стойки дежурного. Когда я, почистив и сдав оружие, приняв душ и переодевшись, вышла в коридор, кивнул бойцу и первым направился к выходу.

– Голодная? – поинтересовался он, когда оказались на улице.

Погода, последние дни испытывавшая нас на прочность, решила расщедриться и вернуть кусочек лета. И хотя было не так уж и тепло – я предпочла накинуть поверх футболки тонкую курточку, солнце светило ярко, старательно поднимая настроение.

– Нет, – продолжая идти рядом с ним по аллее, качнула я головой. – Перекусила в академии.

Перекус был плотным. Я помнила про разговор, который должен был у нас состояться после тренировки, потому и поела пораньше. Не хотелось совмещать одно и другое.

– А ты? – на всякий случай уточнила я. А то мало ли… Голодный мужчина – страшный зверь. К такому лучше близко не подходить.

– Нет, – скорее отрезал, чем коротко ответил, Андрей.

Сегодня он был в камуфляже. Такой же, как большинство тех, кто находился на территории клуба.

Увы, «сливаться с местностью» ему это не помогало. Но не потому, что не мог этого сделать, скорее всего, просто не хотел.

– К Мещерским я тебя отвезу сам.

– Но…

– Саш, – даже не скосив на меня глаза, перебил он, – давай не будем спорить по мелочам.

– Надеюсь, эти мелочи не связаны со вчерашним седаном с разбитой фарой? – пробурчала я.

– До выходных тебя повозит Владимир, – проигнорировал он мой вопрос.

Впрочем, для понимания хватило и этого.

– Что случилось? – остановилась я.

Андрей сделал еще шаг и лишь после этого обернулся ко мне.

– На твоей машине нашли маячок.

Надо было что-то сказать…

Вместо этого взглядом зацепилась за рощицу, в сторону которой мы шли. Насколько я соотносила план стрелкового клуба с местностью, за ней должен находиться пруд для любителей позагорать и небольшое кафе.

Для солнечных ванн ветер был неподходящий, а вот посидеть на террасе…

– Дальность действия определили?

– Все-таки умненькая, – чуть заметно улыбнулся Андрей. – Да, небольшой. Метров триста – четыреста.

Я в ответ кивнула. Посадят какую-нибудь девчонку на мое место и заставят мотаться по Москве. А сами будут присматривать, вдруг где что и проявится.

– И это все? – на всякий случай уточнила я. Мало ли, забыл что.

– Тебе этого мало? – слегка приподнял бровь Андрей.

Я дернула плечом. Можно было бы и испугаться, но я посчитала, что пока рано. Да и Андрей…

Нет, осторожней я, конечно, буду, а вот впадать в панику, пока для этого отсутствовали веские основания, вряд ли.

– Ну тогда идем дальше, – подвел итог нашей беседы Андрей.

За рощицей действительно оказался пруд. Точнее, большое озеро, искусственным перешейком в самом узком месте разделенное на два водоема. Там, дальше, предпочитали проводить время любители рыбалки. Здесь – позагорать.

Для нас приготовили место в дальнем конце террасы. Почти у самой воды. Плетеный столик, такие же кресла. И что-то вроде ширмы, отгородившей от остального мира.

Официант принес кувшин с горячим глинтвейном, кружки и оставил нас одних.

Я ждала этого момента. Но и опасалась его. И ведь понимала, что прошлое – это прошлое, его можно только принять и сделать выводы, но сердце билось в груди так, словно от тех слов, что будут произнесены, зависело очень многое.

Судя по всему, Андрей тоже так считал. Был собран и деловит, как если бы готовился к бою.

Накинув на меня плед, усадил в кресло. Разлил глинтвейн по кружкам, подал одну…

Я, не таясь, наблюдала за ним. Лицо жесткое, без малейшего намека на улыбку. Взгляд пылает… А движения мягкие. Опасные.

– Андрей…

Он замер, глядя на воду. Когда окликнула, оглянулся. Посмотрел остро, с прищуром. Потом поморщился, кивнул, словно в ответ на собственные мысли…

Присаживаться он не стал. Взяв свою кружку, вернулся к ограждавшим террасу перилам. Встал, прислонившись к ним спиной.

– Рассказывать об этом должен не я…

– …но так уж получилось, – закончила я за него. – Андрей, я уже взрослая девочка…

– От возраста некоторые вещи не зависят, – сделав пару глотков, заметил он.

Я согласилась. Тоже отхлебнула из кружки.

Глинтвейн оказался безалкогольным. С медом, специями, кусочками яблока и апельсина.

– Шрам у тебя на груди, – неожиданно произнес он.

Шрам действительно был. Небольшой, круглый, как от пули. И на спине. Но там совсем крошечный. Если не знать, не заметишь.

– Нас не было в крепости, когда все произошло. В селении, в тридцати километрах, одновременно заболело несколько человек. Подозревали тиф. Прежде чем объявить карантин, отправили твоего отца. Ну и нас в сопровождение. Тиф, к счастью, не подтвердился – виновны оказались ядовитые грибы, что тоже было странно, но разобрались со всем только