Нора Робертс - Вечность в смерти
— Ты создала себя сама. — Рорк наклонился и взял ее лицо в ладони. — И никогда он не смог бы понять, какой ты стала. И Дориан тоже не сможет. Как бы он на тебя ни смотрел, разглядеть тебя настоящую он не в состоянии.
— Он думает иначе.
— Он заблуждается. Ты не хочешь поговорить об этом с Мирой?
— Нет, — быстро ответила Ева и, немного подумав, решительно покачала головой. — Нет, по крайней мере, не сейчас. Я выложила это тебе, и мне уже стало легче. Засажу его — и все вообще будет отлично.
Она поглядела на их сцепленные руки, потом перевела взгляд на лицо Рорка.
— Не хотела тебе говорить, что испугалась, а тем более почему. Глупости все это.
— Глупости.
— Ты разве не должен меня поддерживать, успокаивающе гладить по руке, говорить что-нибудь типа «никакие это не глупости, бла-бла-бла, съешь шоколадку», — нахмурившись, проворчала Ева.
— Ай-ай-ай, ты невнимательно читала книги по семейным отношениям. Примечания мелким шрифтом. Так утешают мужей — причем исключительно посторонние женщины. А мужу, если я не ошибаюсь, разрешается даже нагрубить расстроенной жене, а потом предложить по-быстрому перепихнуться.
— Обойдешься, — бросила Ева. — Но все равно спасибо.
— Предложение все еще в силе.
— Да, да, в чулане, на полу, в прихожей, на лестнице. Нет уж, умник, делу время, потехе час.
Ева рывком поднялась из-за стола, подошла к доске с фотографиями и принялась ее изучать, чувствуя, что ее волнение улеглось, а мыслям вернулась былая ясность.
— Итак. Длинная история приводов. Таинственные источники доходов. Знакомство с жертвой и стопроцентное попадание в психологический портрет. Алиби у него дутое. В клубе держит какой-то вампирский лохотрон, трясет с богатых идиотов бабки, возможно, шантажирует их, а может, толкает им «дурь». Но это только верхушка айсберга. У него есть какой-то секрет, — задумчиво проговорила Ева. — У него есть секрет, поэтому его просто распирает от самодовольства.
— Лейтенант, воздух! — окликнул ее Рорк.
Ева быстро обернулась и успела поймать брошенный им шоколадный батончик. Усмехнувшись, сорвала обертку и, впившись в него зубами, продолжила изучать схему.
Ее смена заканчивалась, но Алессерия не спешила уходить домой. Она ввела свой код, закрыла кассу, сдала пост сменщице.
По дороге к шкафчику, где каждый день оставляла свою сумку и куртку, она как бы невзначай потянулась. Даже в раздевалке, за закрытыми дверьми, она сохраняла обычное выражение лица, выполняла все привычные действия без суеты и волнения. Босс всем дал понять, что все происходящее в клубе записывается на видео, в каждом помещении стоят камеры, и все это знали.
«Никогда не знаешь, не наблюдает ли кто-нибудь за тобой сейчас», — подумала Алессерия.
Зевнула она совершенно естественно. Смена была долгой и беспокойной: постоянные клиенты, а в клубе их была целая толпа, не просыхали всю дорогу. Алессерия, как обычно, переложила чаевые во внутренний карман сумочки, застегнула «молнию». Повесив сумочку наискосок через плечо, сверху надела куртку и шнурок со светящимися бейджами, выданными всем работающим в клубе, так что один висел у нее на груди, а второй — на спине.
Сияющая на них золотая пентаграмма с броскими красными буквами «КБ» в центре защищала ее и спереди, и сзади, как щит: на пути через отвратительные тоннели ее никто не посмел бы тронуть. Это Дориан тоже с первого дня ясно дал понять и в первую же неделю после открытия в назидание другим проучил какого-то торчка, напичканного под завязку, который вздумал подвалить к одной из официанток.
Поговаривали, что нашли его потом порезанным на части, причем крови было так мало, что даже на лужицу не хватило.
Врут, конечно. Наверное. Но с тех пор для всех, кто носил знак, путь по тоннелям из клуба и в клуб был всегда свободен.
Тем не менее Алессерия все равно по привычке проверила в кармане мини-шокер и «сирену».
Душевное спокойствие стоило маленьких предосторожностей.
Алессерия направилась к выходу и, как обычно при пересменке, прибилась к группке других уходящих сотрудников. Вместе не так страшно. Разговоров по дороге было немного — в клубе у них вообще все старались держать язык за зубами, — поэтому она смогла предаться собственным размышлениям и не обращать внимания на вонь, полумрак, грохочущую музыку и доносящиеся из-за каждого второго угла крики.
Когда-то она думала, что справится, что деньги того стоили. Если экономить, то с ее зарплатой и чаевыми она могла бы скопить нужную сумму, выложить первый взнос за какой-нибудь маленький домик за городом с собственным газоном. Сынишке будет где играть, а она найдет нормальную работу. Днем.
План казался отличным, а себя Алессерия считала женщиной не робкого десятка. Но работа, призналась она самой себе, оказалась жестью. Клуб этот, эти тоннели, этот ее босс. Жесть. Придется опять перейти на уличный уровень, разрываться на двух ставках все лучше, чем под землей. Придется откладывать каждую неделю понемногу, как раньше. С домиком в Квинсе, газоном и собакой, конечно, придется еще несколько лет обождать.
Но в «Кровавую баню» она не вернется.
Выбравшись наконец на улицу, Алессерия уже знала, как ей поступить. Она пошлет заявление об уходе по почте. Напишет, что это из-за сына. Дориан, правда, знает, что ребенок у нее в совместной опеке с бывшим мужем, но она напишет, что ей тяжело работать в ночную смену, что это отнимает слишком много сил.
И Дориан, уверяла она себя, стаскивая с шеи шнурок со светящимися бейджами и засовывая их в карман, не станет ее удерживать. По крайней мере, так она себе это представляла. Да и не захочет. На такую зарплату он ей в два счета найдет замену.
Пусть кто-нибудь другой теперь подливает в джинн для «Кровавого мартини» свиную кровь — ох как она надеялась, что кровь и вправду всего лишь свиная! — или голыми руками вытаскивает сухой лед для «Кладбища». Она с этим завязала.
Копы стали последней каплей. Хватит с нее! Он заставил ее им соврать, значит, что-то у него было нечисто.
Снова спускаясь под землю — теперь уже в метро, чтобы добраться до дома, — Алессерия самой себе призналась, что соврала добровольно, еще до того, как он ей велел. Что-то ей подсказало, что будет лучше прикинуться дурочкой.
«Ни разу ее не видела».
Это Тиару-то Кент, которая в первый же визит выхлебала с полдюжины «Кровавых мартини» и еще черт знает сколько проторчала с Дорианом наедине в его личном кабинете!
Алессерия успокаивала себя мыслью, что не видела, как они с Дорианом вместе уходили. Но правда была в том, что она в тот день вообще не видела, как они уходили. А значит, они могли вместе выскользнуть через запасной выход из кабинета Дориана.
