100 свиданий с ведьмаком (СИ) - Гусина Дарья

В голову ударило мруновой магией. Даже Есе стало нехорошо. Пытаясь пробить проход к выходу, тварь добавила свою «ноту» к звуковым модуляциям Береники. Дуэт получился отменный. Жаль, что мечущиеся и затыкающие уши люди его не оценили. Если тот, кто стоял ближе к сцене, еще понимал, что происходит, то задние ряды паниковали на совесть. А ведь опасности в целом и не было, тварь сама боялась. Чтобы питаться, мрунам нужны тихие темные места и заплутавшие горожане, а не шумные клубы и пьяные ведьмаки. Хорошо, если только пьяные. Эх, если бы еще ведьмаки были ведьмаками, а не тучным, ленивым стадом, откормившимся на поле заслуг их отцов, дедов и прадедов.

Тварь прошмыгнула мимо, мотая вытянутой башкой и шипя. Еся выхватил с ее пути остолбеневшего репортера, оттащил его в угол. Чем достать мруна? Голыми руками не возьмешь, когти.

Беляна вцепилась Елисею в плечи.

— Что это? Нечисть?

— Не бойся! Держись рядом с Изей. Вон он. Изя, сюда!

Лепрекону ничего объяснять не понадобилось. Он быстро повел Беляну к выходу, осторожно лавируя в толпе. Девчонка оглядывалась, а Еся пару раз оглянулся на нее. Мало ли, народ носится — топчется. Случись что — ему перед драконами отчитываться. С другой стороны, хорошо, что заварушка началась. Коровок она заведет, козочек. Ей только коровок пасти, с такими… данными!

Ника у сцены сидит, сопли по лицу размазывает, подвывает, таращась по сторонам. Протрезвела, что ли? Поняла, что учудила? Истеричка. Хоть бы раз намекнула, что у нее на Елисея какие-то виды. Он же не химер — чувства считывать. Встретились, покувыркались от скуки — и по своим делам.

Откуда-то вынырнул Олег. Ну хоть этот не растерялся. И оружие где-то взял, короткий изогнутый клинок. Елисей поднял откинутый Никой серебряный браслет. Выгнул в полосу, приложив недюжинное усилие — хоть какое-то оружие. Серебро неприятно укололо его в руку остаточной магией, чужой и недоброй, как все, что бывает связано с транс-волшебством.

Олег и Еся обменялись короткими фразами:

— Где она?

— Кажется, на крышу прорывается.

И точно: стены и пол на лестнице и в коридоре с техническими помещениями и туалетами носили следы лап, когтей и ударов сильным телом. Тварь пометалась по второму этажу и ушла на крышу, через одно из выбитых окон.

— Ты налево, я направо, — сказал Ступин.

Елисей не стал спорить. Сейчас главное не упустить мруна, не дать нечисти добраться до трещины в Яви. Мрун еще на крыше, иначе внизу уже орали бы прохожие, время непозднее, на улице полно народу. Мамок с колясками, детей. Тут центр: фонтаны, игровые площадки. Поимка этой конкретной нечисти стала для Еси принципиальным делом. Он вроде не виноват, в том, что Ника кукухой повредилась… и вроде как виноват. И вот он, Веденеев, стоит на крыше, чувствует неприятный холодок по коже, хотя вечер теплый.

Холодно. Это ему не показалось. Где-то рядом трещина в Яви, из Нави стужей несет. Поэтому мрун так на крышу рвался — почуял, как родным «домом» пахнет. Это плохо. Но что-то подсказывало Есе, что нечисть не ушла, что она еще рядом. И от этого становилось еще тревожнее. Любая другая уважающая себя тварь давно бы утекла в Навь. А эта или очень глупая, или очень… странная.

Цокнули когти о металл, засвистело. Тоненько, глухонько. Словно человек губы сложил и выдохнул. У Еси встали дыбом волоски на шее. Да что с ним такое? Это ведь мрун, навья иллюзия! Ну кинется, разве что массой прижать сможет, чтобы до горла хоботком дотянуться.

— Ведьма-а-ак, — раздалось тихое, сказанное то ли высоким мужским голосом, то ли грубоватым женским.

Еся крутанулся на пятках, вгляделся в глубокие тени. Луна за облаками, на крыше горят фонари, особые, от нечисти, заряженные пламенем драконов, но этой твари на них плевать. Елисей больше догадался, где сидит мрун, чем увидел его.

— А ты меня выслушаеш-ш-шь?

— Кто здесь? — строго спросил Елисей. Не может быть, чтобы это нечисть с ним человеческим голосом разговаривала.

— Никто. Просто пос-с-сланник.

— Мрун? Это ты… говоришь со мной? — это прозвучало… глупо, но Еся видел два горящих на фоне магической будки огонька — выпуклые глаза нечисти. И рот, что шевелился в такт словам.

— Удачно ты нам попалс-с-ся, — прошептала тварь. — И твой интерес-с-с имеется. Нам это нравитс-с-ся.

— Какой еще интерес? — ведьмак начал потихоньку приближаться, словно немного завороженный навьим волшебством.

— Боиш-ш-шься?

— Это тебя-то? — Еся принялся осторожно обходить чердачную трубу.

— Лебеди Черной, — выдохнула тьма.

Елисей застыл.

— Ты…?

— Я пос-с-сланник Навьей Рати. Рыщ-щ-щу во тьме. Ищ-щ-щу то, что мне обещ-щ-щано. Помоги Лебедь найти. Она и тут, и там, прячется в иллюзиях, навьям глаза отводит. Укажи на нее. Не жалей Черную. Она тебя не пожалела. Лебедь наш-ш-ша по закону Навьему, не людьми писанному. Все равно доберемся. Но жертв меньш-ш-ше будет… среди гражданского нас-с-селения, — мрун захихикал.

Спина у Еси покрылась холодным потом. Он молчал, переваривая услышанное. Значит…

— Значит, прав я был, — и сам не понял, что сказал это вслух.

— Прав, — мрун хмыкнул. — Думай, ведьмак. Даем тебе трижды тридцать дней и три ночи. А потом ратью пойдем. Пожалей город. Много невинных людей пос-с-страдает.

Еся очнулся от мерзкого ступора и шагнул к стене. Тварь изогнулась, взлетела на крышу магической будки и растворилась в воздухе. Трещина полыхнула синим навьим огнем — закрылась.

— Веденеев! — в окно вылез Олег. — Что, упустил?

— Угу, — медленно произнес Еся, приходя в себя. — Вон там разлом был.

— Что с тобой? Под воздействие попал?

— Да что-то… такое… было… странное.

— Да? Ты в норме? Ну пошли. Только давай по пожарной лестнице спустимся. Там Толли явился, рвет и мечет. Короче, закрывают клуб. Беренику в участок забрали. Как бы тебе не попало.

— Да пусть, — рассеянно проговорил Елисей, вытирая с лица холодный пот.

Глава 8

Глава 8

«…Когда дяде Эше в офис позвонили двое забористых пацана, желающих сделать капитал на наивности пожилого человека, дядя поимел большой и красивый перфоманс, как тот лысый упырь из Лесовищ, которого жрецы два часа гоняли по храму поддельными серебряными лампадами с просроченным ладаном.

Эти два, прости господи, гешефтмахера представились сотрудниками банка и прямо среди здесь принялись вешать отборную лапшу на несчастные уши дяди Эши. Дядя Эша честно рассказал им номер своей ячейки, код, маленькие цифры на обороте конверта и свое имя. Фраеры отправились в банк и все у них шло хорошо, пока им не предложили представиться. И тут с них слетел их фасон, потому что если кто-то поимел идею сказать за имя лепрекона и не сломать гарнитур во рту, так пусть начнет с того, что от этой идеи откажется. К тому же дядя Эша никогда не держал свое золото в банке. Как одобрительно говорила моя тетя Дофа, жена дяди Эши, ни один имевший много и подробно пожить лепрекон не свяжется с банком, особенно если сам в нем работает».

Из выступления стэнд-ап комика Изи Валуриуса

Новое знакомство, по уже сложившейся в Лисьем переулке традиции, я начала с пирогов. С клубникой. Лютый признался, что его брат Злыдень обожает клубнику. Ягода в Сильверграде была так себе, не сравнить с нашей. Но, рассудила я, местные-то привыкшие.

Елисей явился рано, буркнул что-то и скрылся в подвале. Грохотал там и так некрасиво ругался, что заслушивались даже тролли. Можно было подумать, что это я накануне насильно потащила несчастного ведьмака в клуб. И кстати, мне ОЧЕНЬ не понравилось то свидание.

Злыдень держал популярную в городе лавку «Модное платье»: сам подбирал ткань, сам кроил и сам шил. И, по словам Лютого, давал советы по имиджу. Именно это мне и нужно было — совет. Наряды, которыми я так гордилась в Кривовцах, в Сильверграде привлекали ненужное внимание. Когда я вспоминала взгляд Олега, этого странного, неестественно красивого ведьмака, по коже пробегал холодок. Мне такой интерес не нужен был и даром. Меня та, вырвавшаяся на волю тварь, испугала меньше, чем ледяные глаза Ступина.