Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

Остановившись на самом верху лестницы, Камориль позволил себе подумать ту страшную мысль, которую всеми силами отгонял: «Что, если он не вернется?»

Надо было, плюнув на совесть и честь, вшить ему в любимые джинсы передатчик. Давно уже. Хотя, какие джинсы… Мартин Майн, переняв на себя контроль за Мйаровым телом, облачился во что-то более соответствующее характеру.

Был человек и нету.

Камориль двинулся дальше по коридору, начисто позабыв о своем обещании организовать ребятам Кристину. Он прошел мимо двери в своей кабинет, мимо нескольких закрытых спален для гостей и, так не добравшись до своей, остановился. Дверь в комнату, где свила гнездо Лунь, была приоткрыта.

Камориль насторожился. Взяв с ближайшей полки лучевую кость, лежащую там как раз для таких случаев, он толкнул дверь вовнутрь. Петли были недавно смазаны, так что дверь открылась бесшумно. В полутьме Камориль разглядел огромный белесый кокон, возвышающийся на кровати между матрасом и балдахином. Кокон выглядел неподвижным и целым.

Камориль раскрыл дополнительные глаза.

Это позволило ему совершенно точно определить, где находится Кристина и костяные псы. Своим верхним правым глазом Камориль видел изнанку, пускай и очень ограниченно, но чужое присутствие в комнате распознал. Некромант мысленно отдал псам команду приблизиться. Отойдя от двери на шаг, он пропустил одну из собак вперед. Камориль на секунду прикрыл основные свои глаза, чтобы мельком взглянуть на то, что видит в комнате костяной пес.

Кто-то выдул собаке в морду облачко дыма. Оно тут же рассеялось, а контакт с псом разрушился. Но Камориль успел разглядеть общий силуэт и лицо гостя.

Некромант вошел в комнату, более не таясь, и при входе щелкнул выключателем. Помещение озарил теплый ламповый свет, нещадно впившись в привыкшие к темноте глаза.

— Ну, что ты делаешь! — возмущенно заныла Вера. — Весь интим запорол!

— Лучше скажи мне, что здесь делаешь ты, — произнес Камориль сухо.

Вера сидела на светлом диванчике у стены. В одной руке у нее была пепельница, а в другой вампирша умудряясь удерживать сигарету и небольшую коньячную бутылку.

— Ну, мне сейчас некуда идти, — сказала она низко и хрипло. — А тебя тут не было, так что я…

— Ох, Вера, не надо мне врать, — Камориль положил лучевую кость в карман халата. — Ты весьма связно изъясняешься, а это значит, что кого-то уже заточила. То есть, ходила далеко отсюда, ибо людей вокруг поместья, почитай, нет. И ты зачем-то вернулась. Сидишь здесь тихо, не рыпаешься, мой крови, очевидно, больше не хочешь.

— Это ты верно подметил, — хмыкнула Вера. Затянулась сигареткой и выпустила дым вверх. — Все поменялось.

— Зачем ты здесь? — спросил Камориль напрямик.

Вера молчала, курила, на некроманта старалась не смотреть.

Камориль, хмыкнув, прошел внутрь комнаты, ближе к кровати. Протянул руку, чтобы коснуться шершавой поверхности кокона. Обернулся к Вере:

— Животное, что ли, проведать пришла?..

— Может быть, — безразлично ответила Вера.

— Или будешь пытаться со мной рассчитаться?..

Костяные псы Камориль, рассредоточившиеся по комнате, насторожились и повернули головы в сторону Веры. Вампирша снова затянулась и, выпустив дым, произнесла:

— Все поменялось, Камориль. У Богини надо мной больше нет власти.

— А как же новые тела?..

Вера смотрела то на него, то на кокон Луни. Ничего не говорила. Ее ноздри сильно раздувались, когда она делала очередную затяжку. Наконец вампирша заговорила:

— Тебе, наверное, приятно будет узнать о том, что поглощающие провели зачистку Нижнего Города.

— Когда?

— Несколько дней назад, сразу после того, как вам удалось сбежать и утащить с собой меня. Если б не эта дурацкая блажь твоего сладкого блондинчика — быть бы мне заживо сожженной в Пламени Самоубийц, или еще чего похуже. Они там, понимаешь, с огнеметами ходили. Освященными.

— Однако прогресс не дремлет, — хмыкнул Камориль. — И ты теперь, получается, последняя в своем роде?

— Это было бы слишком просто, не находишь?

— Пожалуй.

— Конину будешь? — спросила Вера.

Камориль понял это ее предложение, как объявление перемирия. Понял, что халат мешает двигаться, а потому снял его, оставшись в одних брюках. Повесил халат на спинку стула, стоящего рядом с диванчиком. Сам сел туда же. Вздохнул. Протянул руку, чтобы взять коньяк.

Вера глубоко втянула воздух. Бутылка полетела на пол и, стукнувшись об ковер, треснула и разбилась на множество мелких осколков. Вера ухватилась обеими руками за протянутую ладонь Камориль.

— Ты что творишь, блаженная? — зло вопросил некромант.

Вера тем временем слезла с дивана на пол, и, стоя на коленках, нюхала пальцы Камориль. Ни слова не говоря, она обхватила указательный палец некроманта губами и стала водить по нему языком. Глаза вампирши закатились и она застонала от удовольствия.

Камориль склонил голову набок:

— Сколько тебя помню, ты ни разу не изъявляла желания поразвлечься со мной одним, — сказал он. — Что, впрочем, всегда было взаимно…

Вера закончила с указательным пальцем, посмотрела на Камориль снизу вверх и переключилась на средний палец.

— А… — протянул некромант. — Я понял. Кровь Мйара. Точно-точно, руки-то я не мыл.

Вера вылизывала его ладони, пальцы и промежутки между ними. Тлеющую сигаретку она передала Камориль, не отвлекаясь, впрочем, от своего занятия.

— Да уж, повезло мне в жизни, — протянул некромант, затягиваясь дешевым куревом. — Если кому я нужен — так сумасшедшему братцу, тяготеющему к инцесту, или вот полоумной упырице, и то, постольку поскольку, — он снова втянул едкий горьковатый дым, от которого зачесалось и заскреблось даже в его привычных к табаку легких. Выдохнул вбок, перестав смотреть на Веру, обсасывающую ему мизинец. — Ну вот что за жизнь, а? Если любовь — то невозможная. Если суть — то извращенная.

Он помолчал. Продолжил, подперев голову свободной рукой:

— Знаешь, я слышал, что лучшие истории любви — творения отчаявшихся одиночек. Но кто же тогда пишет проникновенное о том, как романтично и здорово быть самому по себе?.. Кто сочиняет эти пассажи о темных улицах, обнимающих, как мать, о песнях и книгах, которые помогут в трудную минуту вместо друзей?.. Сильные люди? Клинические идиоты? Ханжи? Избранные? Не такие, как все? Нелюди, в конце концов? Я тогда, выходит, человек, каких поискать.

Вера закончила с его правой рукой.

— Ну, и каково это — любить его безответно? — спросила она.

— Это значит всегда быть вторым, — ответил Камориль.