Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

— То, что сделала я, не может быть сказано. Эта тайна моя. Могу описать лишь то, к чему привело. Так же, как маменька вернула имя безымянному Лису, я вернула душу в тело Хельга Игридсона. Он получил свою память, и это чуть не свело его с ума.

— Я проснулась на рассвете от крика, — Олга, будто очнувшись, отнимает ладонь ото лба и смотрит на Даню в какой-то натужной попытке отыскать в его лице ответ на мучающий ее вопрос. — Он не был звуком, но впивался в мое сознание и разъедал своим страхом. Я спустилась в каморку, куда определили Учителя. Он был один. Притомленные люди оставили пришлого чужака. И верно. Стоило ли тратить ценные силы на ненавистного гостя? Ему было плохо, он чуть слышно стонал, но в этом стоне я слышала ужас. Что он видел? То же, что и я сутки назад? Как он это видел? И, главное, как он это чувствовал? Ниява принесла ему воды, присела рядом со мною, смахнула пот со взмокшего лба Учителя. Понимала ли моя незрячая дочурка, кто перед нею? “Маменька, он теперь живой… он снова человек… как и мы с тобою. Отец попросил, чтобы я сделала его живым”. Я молчала. Что дала ему возможность быть живым? Что, кроме боли из прошлого? “Мама, как ты думаешь, он вспомнит, что такое любовь?” “Не знаю…” Но стоит ли лишать его этой возможности из мести? Я не могла больше мстить ему, но и видеть его стало выше моих сил.

Ниява улыбается, уткнувшись лицом в плечо Родима. Я не вижу, но слышу тепло тихой радости в нежном голоске племянницы.

— Маменька поступила хорошо. Она дала ему выпить себя, и Хельгу Ингридсону больше не грозила смерть.

— Выпить себя? Что за дурацкое выражение! — Томил как обычно резок и раздражителен с сестрою. По непонятным мне причинам он недолюбливает Нию, крысится на нее без видимой причины. Но ведунья мудра, ее не трогают страсти буйного сердца Ящера хотя … много ли я вижу, и вижу ли вообще что-то, кроме собственных суждений?

— Она поцеловала Лиса. Потом долго плакала, сидя у тела отца. Слезы ее были чистые, они не причиняли нам боли. А когда я вновь заглянула к больному, его там уже не было, — разъяснила Ниява.

— Ха! Утек, трус! — Ставр злорадно ухмыляется. Вот в ком зреет еще один лютый враг Лису. Вольга непонимающе смотрит на брата, не разделяет предвзятых его суждений. Он единственный в роду, кто уважает Учителя матери и открыто заявляет об этом:

— Не думаю, что трусость и Лис имеют нечто общее.

“Умом-то ты, мальчик мой, богат! — думаю я. — Ум — великий хитрец. Какие только деяния не оправдает этот механизм самолюбования! Но не заменит он своими сухими, общеизвестными догмами истины сердца, что у каждого своя… как и душа”. Струсил нелюдь или нет, я не ведаю, только вот сдается мне, что напугала его новая реальность, полная эмоций и голосов прошлого, потому и сбежал, чтоб не видели его растерянности и страха, чтобы самому не смотреть в глаза своей воспитанницы, своей соратнице… своей женщине.

Молчание повисло в горнице, но меня не угнетает тишина. Она привычна и дает место неспешному течению мыслей. Я думаю о Богдане, что, склонив голову и положив щеку на колено, задумчиво ковыряет темным ногтем щель половицы. На поясе у Дани висит кошель с красной лаковой дудкою, принесенной в наш дом оракулом. Ольга исполнила волю белоглазого и вручила последышу странный инструмент, а Лис действительно оказался двоедушцем — вышедший из него Ворон воплотился в этого мальчика. Хельг сын Игрид — так, кажется, назвала Змея своего Учителя. Откуда ты и куда ушел, гонимый судьбою? Что чувствовал в момент великой скорби Дракона, в день похорон моего брата?

* * *

Змея выбрала высокий уступ над бурлящим потоком Жилы, где и приказала устроить погребальный костер. Утром, вместе с восходящим солнцем взметнулось в небо очищающее пламя, и Ниява спела первую свою песнь. Мне было больно, что ее путь ведающей начался с грустной ноты, но печаль оказалась светлой и успокоила души живущих. Когда все вернулись в дом помянуть усопшего на пиру, на пепелище остались только мы двое: я и Олга. Она смотрела в небо. Все время, пока остывали угли, она глядела за горизонт, ни единой слезою или вздохом не выдавая своей боли. Когда все ушли, я откатился в сторону и, сокрытый деревьями, принялся наблюдать, объятый ужасом и благоговением перед священной силой Великого Духа. Змея легла на пепелище, и камень содрогнулся под ее хрупким телом. Она кричала в землю, и земля покрывалась трещинами. В конце концов скала проглотила ее, или Змея, впитав в себя плоть скалы, превратилась из клубящегося черного месива в огромную крылатую тварь. И когда, хватаясь когтями за выступ над бездной, чудовище стряхнуло с себя пепел и сажу, обнажилась золотая чешуя, и воздух вспорол долгий и могучий крик Дракона. Божественный лик Созидателя увидел солнце, и не важно, что прекрасные глаза его полны были слез, а губы кривились от боли. Ненависть и злоба покинули сердце Великого Духа, и пусть там теперь пустота, рано или поздно сосуд наполнит любовь.

* * *

— Мне более нечего сказать тебе, Белослав, — она устала, что слышно по голосу и видно в движениях.

— Лукавишь, мама, — Томил беззастенчиво ковыряет мизинцем в носу. — Все хотят знать то, что показал тебе отец. Про Лиса. Что нос воротите? Будто и неинтересно вам. Притворщики. Спроси ее, дядя. Ты у нас одной ногой в могиле, тебе она все скажет, что от нас скрывает, — он ловко перехватывает книгу, пущенную в него Родимом, и недовольно бубнит себе под нос. — Можно подумать, мои слова кого-то задели…

Я тихо улыбаюсь.

— Ольга Тихомировна?

Змея недовольно морщит носик.

— Хорошо.

Но это уже не моя повесть…

7.01.2010

Примечания

1

ялая — бесплодная (о скоте)

2

декокт- лекарственный навар, взвар.

3

Вересень — сентябрь

4

Вкопанный в землю деревянный столб в три аршина высотой, используемым для отработки силы удара мечом или кулаком.

5

1 верста = 1.0668 км.

6

1 сажень=2,134 метра

7

Дратва — прочная крученая льняная нитка, служащая при ремонте