Моё имя (СИ) - Анастасия Соболева
Были здесь и другие, в частности: высшие слуги (Аки, поддерживающая Вика за руку, и человеческая девочка, что, казалось, готова расплакаться в любую секунду), толпящиеся где-то в задних рядах. Ну и, разумеется, женщина, с которой всё это и началось (Глэдис, кажется), ждущая своей участи в одном из двух кругов, лично мною начертанных (доверить это кому-то другому я всё-таки не решился). В истории не раз были случаи, когда сгорали двое участвующие в ритуале эксиля. Долгое время мы считали: это из-за того, что соврали оба, однако, позже выяснилось, что лишь один неправильно нарисованный, знак может стать причиной подписания смертного приговора. А ошибиться здесь действительно было где! Выведенный мною на полу рисунок напоминал собою квадрат с мерками три на четыре и изображал дракона, выставившего вперёд когти и готовящегося к атаке на врага, видимого лишь ему одному. Крылья дракона были широко раскрыты, пока голова с хвостом образовывали первый и второй круг соответственно. Ну, и что самое главное — каждая линия сего иллюзорного существа была вовсе не нарисованной, а написанной. Очень и очень древними письменами. Настолько древними, что никто из ныне живущих не в состоянии понять, что же именно они означают.
Вдох, выдох… Снова… И снова. Как же сильно меня бесят эти чёртовы самодовольные лица практически всех здесь присутствующих. Они ждут не дождутся увидеть, как париса, мозолившая им глаза столь долгое время, сгорит заживо в огне, сотканном из её же лжи и обмана. А я? Что делаю я? Вернее… Почему я ничего не делаю? Ещё немного, и Ада умрёт. Да, она просила ей верить, сказала, что ритуал докажет её невиновность, но, даже так, мне всё равно до чёртиков страшно. И поэтому я уже давно принял решение: если, вдруг, такая необходимость наступит — самолично вырву Аду из языков пламени и увезу, пусть даже и на край света.
Все перешёптывания мгновенно стихли, и почему — я понял ещё до того, как, оторвав взгляд от магических знаков, повернул голову в сторону главных дверей. Сопровождаемая конвоем из четырёх стражников, в зал вошла хрупкая девушка. Гордо. Независимо. Непреклонно. Так, словно здесь она — госпожа, а не пленница.
Ада была всё в том же светло-голубом нежном платье, в котором её схватили чуть меньше трёх дней тому назад. Конечно же, после всего с ним произошедшего, оно выглядело весьма и весьма жалко, однако, похоже, девушку это ничуть не тревожило. Так же, как и босые ноги. Так же, как и спутанные в некоторых местах волосы. Так же, как и кровоподтёки с синяками по всему телу. Моя париса шла по-настоящему величественно, и один лишь её взгляд говорил всем здесь присутствующим: «Вы не ровня мне. И никогда ею не станете».
Когда же девушка предстала перед королевским троном и склонила голову в вежливом приветствии, на всю комнату раздался громовой глас моего старшего брата.
— Париса Ада Норин, как вам известно, против вас были выдвинуты серьёзные обвинения, и здесь мы все собрались лишь ради того, чтобы узнать, правдивы они или нет. По словам Глэдис Раз — одной из основных членов повстанческой группировки «Красное пламя» — вы предали его королевское величество, а, если быть точнее, никогда и не были на его стороне. По её словам, вы — второй лидер «Красного пламени», с самого начала пробравшийся во дворец лишь для того, чтобы всех в нём же и уничтожить. Согласны ли вы с этими обвинениями?
— Нет. Я отрицаю каждое слово, — отчеканила Ада слог за слогом, смотря при этом никак не на Лудо, а исключительно на меня.
— В таком случае у нас просто не остаётся иного выбора: пускай «Клятва на имени» даст свой честный ответ.
По логике вещей, после этих слов Ада должна была войти в один из нарисованных на полу кругов и сказать свою версию правды, позволив, тем самым, колесу древней магии закрутиться. Однако ничего подобного она так и не сделала — просто стояла на том же самом месте, абсолютно никак не реагируя на вокруг происходящее. По сигналу Лудо один из охранников подошёл к ней, дабы подтолкнуть к нужному месту, вот только вместо того, чтобы послушно следовать чьим-то командам, Ада дала посмевшему притронуться к ней наглецу звонкую пощёчину и посмотрела прямиком на моего рыжеволосого брата.
— Неужели вы забыли, с кем говорите, господин советник?! Я — париса, глава рода Норин, такая же аристократка, как и вы сами. С чего вдруг я должна проходить через подобные унижения из-за слов какой-то там оборванки?!
Ада, что, чёрт возьми, ты творишь?! Неужели это и был твой план? Напомнить всем о своём статусе? Это глупо и на тебя не похоже. Подобное поведение разозлит совет лишь сильнее, да и к тому же ты не можешь не знать, что они вполне себе имеют право судить равных по статусу, если обвинения действительно серьёзны.
— Значит, вы, госпожа париса, наконец, решили сделать чистосердечное признание? — вставил и Лудо свои пять копеек с дьявольской ухмылкой на бледном лице.
— Опять спешите с выводами, господин советник. Разве я хотя бы заикнулась о чём-то подобном? Я лишь сказала, что не собираюсь ничего делать за просто так, — заявив это, Ада моментально потеряла всякий интерес к моему старшему брату и вновь повернулась к своему королю. — Взывая к вашей мудрости, ваше величество, хочу попросить о следующем: когда моя невиновность, наконец, будет доказана, позвольте заменить собой столь некомпетентного королевского советника в качестве компенсации за всё то, через что я была вынуждена пройти по чьей-то глупой ошибке.
Самособой, сразу после того, как Ада закончила говорить, в зале образовалась мёртвая тишина, которая тотчас сменилась тихими перешёптываниями, а вскоре — громкими смешками и хохотом. Никто не воспринял сказанное парисой всерьёз. Никто. Кроме меня. Отчего-то я знал, что сейчас она вовсе не шутит, более того — её слова никак не были лишь глупой попыткой
