Старшая сестра его величества. Власть - Алёна Цветкова
Герцог Шаврий смотрел на меня удивленно-заинтересованно. Как на семилетнего вундеркинда, внезапно выдавшего решение задачи, которая тебе самому не под силу. А я, мельком бросив взгляд на Третьего советника, чтобы убедиться в правильности своих речей, продолжила:
— Я знаю Великую мать лучше всех вас вместе взятых. Я знаю всё или почти всё о ее способностях, о ее силе и слабости, о ее привычках и маленьких женских капризах. И господин Первый советник прав, никто из вас не способен столкнуться с ней в открытом противостоянии и победить. Она окружит вас лестью, соблазнит красотой и доступностью своих дочерей, опоит вином. Она будет соглашаться с любыми вашими предложениями, улыбаться вам и уверять в своей верности. Она позволит вам поверить в вашу силу и свою слабость. А когда вы будете уверены, что победили, нанесет единственный удар и уничтожит вас.
С каждым словом я слегка повышала голос, и теперь он гремел на весь зал, отражаясь от стен полупустой комнаты и дробясь на десятки отголосков. Это усиливало эффект моей речи, придавая моим словам мощь. Именно на это я и рассчитывала.
Меня слушали все. И если поначалу я видела усмешку и презрение в глазах собравшихся заговорщиков, то сейчас они слушали меня внимательно, стараясь не пропустить ни слова из того, что я скажу. И только Третий советник, сидевший рядом с хозяином дома во главе стола, довольно улыбался.
— Но мне не не вскружишь голову лестью, не соблазнишь женской красотой и не опоишь вином. Я женщина. Великая мать привыкла приказывать таким, как я, а не добиваться своего хитростью. И именно в этом ее слабость. Только женщина может сделать то, что не под силу ни одному мужчине, — я сделала картинную паузу, нагнетая обстановку, обвела всех взглядом. На меня смотрели почти два десятка пар глаз, в которых светились разные эмоции: от презрения, до искреннего интереса к моим словам. Но всем без исключения было интересно, что я скажу дальше. Всем, кроме Третьего советника. Этот мерзавец уже не улыбался, он с крайне довольным видом, кивал, подтверждая правильность моих слов. — Я могу уничтожить Великую мать и занять ее место.
Я выдохнула. Главное было произнесено. В зале повисла тишина. Заговорщики обдумывали мои слова...
Третий советник встал. В его глазах я увидела торжество. Ему явно понравилось, как я осадила зазнавшихся мужчин.
— Примите мою похвалу, ваша светлость. Я рад, что не ошибся в вас. Итак, — повернулся он к остальным, — у кого-то еще есть возражения по поводу кандидатуры ее светлости герцогини Бокрей?.. Нет?.. Отлично. Значит моя невестка единогласно принята в наш мужской круг и становится равноправным его членом. И завтра отправляется в Ургород, выполнять свое первое задание. Все согласны?.. — Он обвел взглядом хмурых мужчин, сидевших за столом. Мне удалось сбить их недовольство, убедить в своей правоте, но это не принесло им никакого удовлетворения. Им совсем не по вкусу была моя правота. Сложно принять, что в чем-то ты слабее женщины. Но теперь никто не стал возражать против предложения моего свекра. — Отлично, — кивнул он. — Значит мое решение одобрено единогласно.
Над столом пронесся неясный гул. В нем не было возмущение, скорее скрытая досада. Но никто не посмел возразить Третьему советнику. Даже герцог Шарвий, который, нацепив на лицо неподвижную маску, коротко кивнул.
Дальше собрание пошло своим чередом. Заговорщики обсудили новости, которые могли представлять для них интерес. В том числе и предстоящую женитьбу принца на аддийской принцессе. Но я ничего нового для себя не услышала. Мы все это уже знали.
Выводы, к которым они пришли, так же были схожи с теми, что сделали мы. И нетерпеливые взоры вновь устремились на меня, призывая к ответу: когда же наконец у нас с Адреем будет ребенок. Мне пришлось держать ответ перед всеми. Я сказала, что мы с мужем очень старательно работаем над этим вопросом. Еще никогда я не чувствовала себя настолько смущенной, как в этот момент. К счастью, Третий советник, увидев, как я поплыла от такого откровенного разговора, взял на себя большую часть вопросов, показав удивительную осведомленность о нашей семейной жизни. Это еще больше уверило меня в том, что внезапная любовь Адрея всего лишь игра.
Затем разговоры перекинулись на обсуждение финансовых потоков. Заговорщикам, как всегда, не хватало средств. Подкуп и вербовка чиновников и поддержание лояльности армии требовали больших затрат. В вопросах денег я чувствовала себя, как рыба в воде. И мне удалось ввернуть в обсуждение пару предложений, которые пришлись по вкусу даже самым недоверчивым. И к концу собрания на меня смотрели благосклонно почти все...
Герцог Шаврий был одним из тех, кто так и не стал доверять мне. Он пристально следил за мной, словно хотел влезть в душу и прочитать все мои мысли. От его пронзительного взора мне было не по себе. Я чувствовала, он тщательно анализировал все, что знал обо мне и видел прямо сейчас. Он искал повод зацепиться и обосновать свои подозрения в том, что я не та, за кого себя выдаю. Он считал меня куклой, которой тайком управляет Третий советник, и пытался разгадать для чего я нужна на самом деле этому пройдохе.
И я не удивилась, когда он, дождавшись паузы в обсуждении, задал вопрос, не имевший, казалось бы, никакого отношения к теме текущего разговора:
— Ваша светлость, — он смотрел прямо на мне в глаза, гипнотизируя и не давая отвести взгляд, — будьте добры, проясните один вопрос. Почему вы решили, что абрегорианская герцогиня способна встать во главе ургородских матерей? Вы уверены, что матери примут на этом посту чужачку?
Мне нестерпимо захотелось взглянуть на Третьего советника, чтобы понять, что можно говорить, а что нет... Но я знала, стоит отвести взгляд, как герцог Шаврий увериться в своих догадках. И тогда ничто не поможет мне изменить его мнение. Он перестанет считать меня самостоятельно единицей.
