Алая птица - Анна Рудольф
Сгусток теней оторвался от нее и впился в аймаррцев. Приговор был исполнен чисто, без лишней жестокости, как и просила княжна.
Люди в смятении отступили от помоста, и, чтобы предотвратить панику, Айрин поспешно заговорила:
— Всевышний сказал свое слово и забрал их души. Такова Его воля. Такова воля королевы. Правосудие свершилось! Восславьте королеву и возрадуйтесь!
Успокоенный народ подхватил ритуальную фразу — со всех концов сначала в разнобой, затем все более стройно зазвучало: «слава королеве». Затем некто вскрикнул совсем иное, и громогласный хор подхватил: «слава княжне».
Айрин воздела руки над беснующейся толпой. Заходящее солнце осветило ее со спины, окружив ореолом света. Она знала, как выглядит сейчас и намеренно продлила момент. Пусть лучше люди запомнят ее такой, чем бегущей от стражи с пеной у рта.
Ее сил хватило только на то, чтобы с высоко поднятой головой дойти до кареты, где она спряталась за бархатными шторами и забилась в угол.
В какой-то степени Айрин была рада одиночеству. По крайней мере, никто не видел, как она пачкала белилами, слезами и губной краской платок. Кто-то — скорее всего, Фани или Жули — оставил на сидении шкатулку с курящимися благовониями. Сладковатый дым трепетно ластился к коже, нить за нитью распутывая клубок черной горечи, и Айрин не заметила, как задремала.
Карета остановилась неожиданно, и в распахнутую дверь заглянули незнакомцы с мечами за спиной.
— Вот так да! — просиял один. — Я знал, что это все фокусы Придворного мага, а вы мне не верили.
— С виду все так натурально было, — буркнул в ответ второй.
Первый все настаивал:
— Говорю же, эскальтские колдуны мертвы. Она просто хорошенькая артистка, правда, дорогуша?
Айрин недоуменно нахмурилась. Глаза все еще слипались, и ей никак не удавалось согнать с себя сонливость!
— Вы меня похитили? — промямлила она, еле аорочая языком.
Наемники радостно кивнули.
— В точку, дорогуша. И собираемся продать на невольничий рынок в Барамате. Заказчик будет доволен.
— В Барамате? — название царапало память.
Что такого важного она слышала про Барамат?
Айрин с трудом сфокусировалась на скалящихся мужиках и вытолкнула из себя клочок магии. Хитроумный узор из Мекаль и Вариат расцвел в их сознаниях ядовитым таурукским цветком.
— Направляйтесь во дворец и сознайтесь во всех преступлениях.
Тотчас их лица обратились пустыми масками без намека на жизнь. Наемники развернулись и стройно зашагали вверх по улице.
Айрин тяжело давалась подобная магия: создать ее оказалось непросто, на это ушли часы работы с исходными рунами, а использовать физически больно.
«Будет Рунару подарок за все беды, что я…» — она не успела закончить мысль, как ей в шею всадили отравленную иглу.
Тотчас ее тело налилось железом. В карету залез еще один незнакомец. Непомерным усилием воли Айрин швырнула в него руну, но иллюзия начала стремительно распадаться. Мужчина сжал зубы. Шрамы на его щеке и подбородке покраснели от напряжения, узкие таурукские глаза налились кровью. Он выдернул из кармана нервно пульсирующий артефакт, и ничтожное колдовство стекло на него подобно воде. Отбросив погасший камень, наемник вытащил нож.
— А теперь без колдовства, куколка, или перережу глотку.
Без лишних слов он выволок ее наружу и перекинул через плечо. Айрин исторгла жалобный вой — все, на что она оказалась способна.
— Закрой рот, куколка.
Оглядевшись сквозь душный полог волос, Айрин узнала заброшенную часть пристани. Здесь когда-то произошел обвал, и дно сильно обмелело, поэтому место облюбовали контрабандисты и бедные торговцы на редких в Рейненберне плоскодонках.
— Жи… живой я… — она сплюнуа тянущуюся с губ слюну, — стою больше.
— Несомненно. Но на этот случай у меня два заказчика: один заплатит за тебя целиком, второй только за голову.
От наемника пахло затхлой сыростью подземелий и застарелым потом. Он затащил ее в один из игорных домов, совмещавших в себе услуги дешевой харчевни и борделя. В крохотной грязной комнатке смердело пивом, сырой рыбой и старыми простынями.
Айрин оставалось смотреть, как он защелкивает на ней Магические оковы — два тонких, почти изящных дорогих браслета. К тому моменту, как к ней вернулась чувствительность, она уже превратилась в беспомощный товар — двести сорок золотых за мертвую, двести семьдесят за живую.
— Простите, госпожа, что не привел в царские покои. Нам надо торопиться, а это ближайшее подходящее место. — Наемник снял со спины мешок. — Раздевайся.
Она с трудом сглотнула тошнотворный ком.
— Послушай, это не доставит тебе удовольствия! У меня нет никакого опыта. И если со мной что-то случится, Придворный маг достанет тебя из под земли.
Наемник усмехнулся.
— Куколка, в качестве шлюхи ты обойдешься мне слишком дорого. — Мешок прилетел ей в руки. — Смени тряпки на менее заметные. Хотя, если подумать, — он почесал подбородок, — у меня никогда не было благородной барышни. Шучу, куколка, резче давай!
— Выйди!
Перед ее лицом снова возник нож.
— Наш корабль вот-вот отплывет. Закрой рот и шевелись.
Айрин в полной мере ощутила, что чувствовала Мериэл тогда в подземельях. Ее продали, как скот. Лишь алчность похитителя спасала ее от визита на небеса.
Не дождавшись реакции, наемник обозвал Айрин тупой курицей и сам принялся резать швы на платье.
Расправившись с парчой, он отшвырнул тряпки прочь и без усилий разорвал нижнее одеяние из тонкого льна, затем провел кончиком лезвия от ее шеи до груди, подцепив цепочку кулона.
— Теперь ты уже не такая смелая, а, княжна? Надевай то, что в мешке, и только посмей пикнуть, поняла?
Она кивнула и распустила шнур на горловине. Внутри оказались штаны из грубой ткани, холщовая рубашка и плащ. Как только Айрин натянула их на себя, наемник потащил ее на выход.
— Ты не первый мой особый товар. Бежать или звать на помощь без толку — мы в портовых трущобах. Здесь каждый сам за себя. А в качестве наказания за непослушание я заберу у тебя волшебную цацку.
— Откуда…
