Ульяна Соболева, - Позови меня. Книга вторая

      - Достаточно! Хватит!

      Резко оттолкнул от себя и я пошатнулась, сжимая руками ворот его рубашки, пряча наготу.

      - Противоестественно хотеть боли? Когда-то ты молила меня причинить тебе боль, чтобы твое наслаждение было ярче. Да, ты была податливой и голодной до той боли, которую я мог выбивать из тебя вместе с оргазмами.

      - Ложь! Не верю ни одному твоему слову. Это не нормально! Я не могла быть такой! То была не я!

      - Да! Не ты! Не ты, мать твою! – смотрит в глаза, и его взгляд становится слишком страшным, на дне синего пламени я вижу свою смерть, - А где они пределы нормальности? В твоем «счастливом прошлом»? С ним? Там все было нормально?

      - Да! Все было так, как должно быть! В моем мире не было таких монстров, как ты!

      Нейл вдруг резко прижал меня к стене за горло и его глаза загорелись дьявольским огнем, обещая мне все муки ада.

      - Да, монстр, Лия. Жуткая тварь. Чудовище. Все верно. Каждое слово. И да это не ты. Это фальшивка! Оболочка пустая. Внутри тебя звенит пустота! Потому что ты, другая…Она любила монстра!

      - Она, но не я. Я не люблю тебя! Ты хочешь то, что я не могу тебе дать!

      - А ему, - приблизил лицо к моему, выдыхая ярость, обжигая ею кожу, - ему давала?!

      - Да! Ему давала и дала бы еще, потому что он настоящий! Но ты все разрушил, искалечил мою жизнь, решил распоряжаться мной…

      Замахнулся и я зажмурилась, ожидая удара, словно уверенная, что ударит, но кулак врезался рядом с моим лицом, заставив вздрогнуть.

      - Я. БУДУ. РАСПОРЯЖАТЬСЯ. ТОБОЙ. ПОТОМУ ЧТО ТЫ МОЯ!

      От яростного рычания в помещении задрожали стены. Резко разжал пальцы и добавил

      - Моя, пока я не решу иначе. Смирись!

      Я медленно сползла по стене на пол.

      Нейл вышел из помещения, шваркнув дверью с такой силой, что посыпалась штукатурка. Спустя пару минут за мной пришел Лиам. Протянул руку, помогая подняться. Он молчал, и я молчала, меня все еще лихорадило. В машине я посмотрела на слугу и тихо спросила:

      - Скажи мне, Лиам, скажи, пожалуйста, кем я была для него? Я должна это знать. Я больше никогда не спрошу. Кем. Я. Была. Для. Него?

      Медленно повернулся ко мне.

      - Всем и никем.

      Стало страшно, так страшно, что захотелось заплакать, как ребенку.

      - Он не отпустит меня?

      - Не отпустит. Скорее он вас убьет.

      В его голосе прозвучало сожаление, а я отвернулась к окну. Дежавю…только картинки слишком разные.

      Словно я писала строчки красными чернилами… а они проявились черными. Мои строчки о нем. Вымысел красивее реальности, потому что реальность уродлива в своей обнаженной искренности. Любовь не всегда переливается яркими красками… если смешать все оттенки вместе – вы получите черный. Только по отдельности они могут быть разными. Моя палитра смешалась, растворилась. Если я и любила Нейла Мортифера, то цвет моей любви – черный. Цвет моей любви к нему – это смерть…Смерть меня прежней. А я не хочу умирать. Но разве кто-то спросит моего мнения? Мой убийца уже нанес первые мазки на палитру моих эмоций и рано или поздно он закрасит весь холст, мне остается только ждать, когда. Холст не выбирает художника, так же, как и не знает, когда рисунок будет закончен, он удовлетворит творца, или тот сожжет неудачный шедевр.

      ГЛАВА 5

      Он уехал и не просто на несколько часов, а уехал надолго.

      Первые дни я провела у себя, все еще ожидая, что Нейл вернется, он всегда возвращался. Все это время, что я нахожусь в этом доме не было ни дня, чтобы он не присутствовал.

      Я бы никогда не призналась себе, что его отсутствие, как и присутствие, я чувствую физически. Как противоречивы собственные эмоции, какая дикая внутренняя борьба, потому что я должна радоваться, что его нет, а вместо этого я подхожу к окну в безмолвном ожидании, когда распахнутся ворота, и его машина въедет на территорию особняка. Острая нехватка присутствия, уже знакомая мне неестественная ломка. Только раньше я скучала по своим мыслям о нем, по строчкам о нем, по его образу перед глазами, а сейчас…мне не хватало его присутствия. Абсурдно, но каждый день внутри меня что-то надламывалось…Со временем я пойму, что это осколки моего неприятия Нейла настоящего, это куски той маски, которую я на него надела и долгое время любила этот восковой слепок, совершенно не похожий на оригинал, а под маской оказался звериный оскал…но, черт возьми, он был настоящим. Но я уже не знала, что лучше - лживая маска и розовые очки или та правда, которая выворачивает наизнанку и потрошит мое сознание, меняя восприятие, ваяя реальную зависимость, привязанность, тягу.

      Но даже дом без него стал пустым, словно Нейл своим присутствием заполнял пустоту, оживлял это строение и превращал в живой организм, который дышал только в его присутствии.

      Еще с самого первого дня меня поражало это здание, оно жило отдельной жизнью, по своим законам, как и его обитатели. Я часто думала о том, что их держит здесь? Почему все они остаются в этом доме, хотя смертельно боятся его хозяина? Как всегда, ответов не было. Но я чувствовала, что помимо страха все эти люди фанатично преданы Нейлу. Для меня, привыкшей к равенству и демократии моего мира, подобные средневековые правила были ужасающими.

      Все эти дни я проводила на этаже со слугами. Поначалу они сторонились меня, замолкали в моем присутствии, но я неизменно приходила к Мие, к моему маленькому подарку, который наконец-то стал походить на обычного ребенка, а не на восковую куклу. И постепенно отношение слуг изменилось, они начали отвечать на мои вопросы, а иногда и разговаривать в моем присутствии, смеяться. Они мне доверяли, потому что я спасла одну из них, такую же как они, а в этом мире не привыкли к чужой жалости, к состраданию тех, кто выше тебя по положению, а я была выше. Для них я в ином статусе – статусе любовницы Нейла Мортифера. Этого не произносили вслух, но этим были наполнены их взгляды, которые они бросали на меня. Кто-то с завистью и ненавистью, кто-то с восхищением, а кто-то с сочувствием и, пожалуй, последние были близки к истинному положению вещей. Потому что я сама могла себе всего лишь посочувствовать и позавидовать таким, как они. Они не имели никакого значения для Нейла, тогда как я жила под его пристальным вниманием, даже сейчас, когда его здесь не было, я чувствовала, что каждый мой шаг строго проконтролирован.

      Единственная, кто искренне была мне рада – это Мия. Дети не умеют лицемерить, и в ее огромных глазах вспыхивал огонек, который согревал меня. Я сама обустроила ее комнату и с наслаждением расчесывала тоненькие волосики Мии перед сном, я рассказывала ей сказки на ночь и заботилась о том, чтобы в ее рацион входили необходимые для ребенка витамины.