Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.
— Ты ждёшь, чтобы я, принцесса, надела кусок парусины? — Её синие глаза расширяются, в манерах читается высокомерие и ярость. — Ступай и принеси мне платье, дракон. Я требую его. Принеси мне платье прямо сейчас. Найди его.
— Как пожелает Ваше Высочество, — огрызаюсь я. — Если потребуется, сорву платье с другой пленницы.
Её выражение мгновенно меняется. Этот переход настолько резок, что я начинаю подозревать, что все её жалобы и требования — лишь спектакль. Она притворяется, хотя я не уверен, зачем.
— Не раздевай другую пленницу, — восклицает она уже мягче. — В этом нет нужды. Просто… найди мне что-нибудь. Может быть, у кого-то из других пленниц есть запасной плащ. Или, полагаю, я могла бы превратить верхнюю юбку своего платья во что-то вроде временной одежды. Она осталась в твоей пещере.
— Тогда мы пойдём за ней. Роткури уже должен был закончить убирать после тебя.
— Роткури — это тот синий дракон, с которым ты говорил по дороге сюда?
— Да. — Я не говорю ей, что ещё сказал мне Роткури… что он лизал свою пленницу, и ей это сильно понравилось. Он сказал, что чем больше он это делал, тем охотнее она соглашалась остаться с ним. Его рассказ и был причиной того, что я лизнул Принцессу по спине ранее. Но, похоже, на неё это не произвело такого же эффекта, как на пленницу Роткури. Возможно, я лизнул её не в том месте.
— Я бы предпочла не болтаться в твоих когтях, — произнесла Принцесса. — Есть ли на твоей спине место, где я могла бы безопасно сидеть?
Я опускаю тело к земле.
— Можешь посмотреть сама.
Она подходит ко мне, ставит босую ногу на мою переднюю лапу и поднимается, чтобы взглянуть на мою спину.
Мои чешуйки, какими бы прочными они ни были, чувствительны к прикосновению, и легкий вес её ноги на лапе вызывает неожиданную дрожь. Она касается моей шеи, упираясь одной маленькой ладонью в мои чешуйки.
Где-то у основания хвоста я ощущаю слабое, пульсирующее возбуждение, и мой член касается щели, в которой скрыт.
Это не то, что я чувствую, когда мне нужно справить нужду. Это совсем другое ощущение.
— Кажется, между двумя твоими шипами есть место, где я могу сесть и держаться, — говорит Принцесса. — Я попробую забраться наверх.
Она собирается сесть на меня, оседлать, прижав свои нежные половые органы прямо к моим чешуйкам. Еще одна волна возбуждения прокатывается по телу — более глубокая, тяжелая дрожь, и мой член увеличивается внутри своего укрытия. Если он вырастет еще немного, то сам выйдет наружу. Этого я не могу допустить.
Я резко поднимаюсь, и Принцесса соскальзывает с моей лапы на траву. Она выглядит очень расстроенной.
— Я понесу тебя в когтях, — говорю я ей.
Она скрещивает руки на голой груди.
— Нет.
— Ты не можешь мне отказать. Здесь командую я.
— Ты похитил меня из моего города в самый разгар кризиса, — парирует она. — Я не знаю, что стало с моими друзьями, с хорошими людьми во дворце, с моей матерью… — Она запинается. — Ты обязан переносить меня так, как я этого хочу, из уважения к моему достоинству.
Горе поглощает меня, как разрушительная приливная волна, сметая все мягкие чувства. Я бросаюсь к ней, обнажив клыки, нависаю над ней, как грозный монстр, как грохочущая гора гнева. Её лицо бледнеет, но она не отступает, даже когда я говорю с ней самым мрачным тоном, мои челюсти всего в шаге от её лица.
— Твоё королевство много лет охотилось на мой народ, — рычу я. — За одно это вы заслуживали ту бойню, что мы устроили вашим армиям. Но этого оказалось мало, ваш Верховный Колдун убил мою обожаемую бабушку, на советы которой я надеялся. Он убил мою дорогую сестру, без которой мы с братом остались абсолютно потерянными. Он похитил мою Наречённую, дракона-воина, которая стала бы моей спутницей. Она была прекраснее и сильнее, чем ты, жалкое создание, когда-либо сможешь себе представить. Ты и твои обрекли мою расу и разрушили моё счастье навеки. Я не должен тебе ничего. Ты — ничто.
Это правда. Она для меня всего лишь кусок, который легко можно было бы захватить зубами и разжевать.
Она смотрит на меня, тяжело дыша от ужаса. Но потом что-то меняется в её лице — её глаза становятся мягче, теплее. Она осторожно кладёт руку на мой нос, прямо между ноздрями.
На мгновение я замираю. Удерживаемый и парализованный этим нежным касанием.
Она не просит прощения за то, что её народ сделал с моим. Она просто касается меня, будто этого достаточно.
Этого недостаточно.
Я отшатываюсь с рычанием и, схватив её передними лапами, взмываю в воздух.
Когда мы возвращаемся в пещеру, в гнезде не хватает двух небольших кусочков, а каменный пол недавно вымыт.
Я опускаю её в гнездо.
— С этого момента, если тебе нужно будет облегчиться, делай это здесь. — Я вытягиваю неглубокую глиняную чашу из глубины пещеры. — Я буду избавляться от твоих отходов по мере необходимости.
— А где драконы справляют нужду? — спрашивает она.
— Иногда с обрыва. Обычно в океан или в укромной яме на земле, где можно закопать. — Я ложусь поперек входа в пещеру, повернувшись к ней спиной. — Одевайся.
Послеполуденное солнце согрело камень, и тепло просачивается сквозь чешуйки, достигая костей. Я могу создавать своё тепло, но приятно греться в этом восхитительном солнечном свете.
Отец всегда говорил, что разные элементы природы питают силу каждого дракона. Моя способность — ярко-оранжевый огонь, так что логично, что солнечные ванны восстанавливают мою энергию быстрее, чем просто отдых. Варекс, со своей магией пустоты, предпочитает темные ночи без луны и часто отправляется в полеты среди полуночи.
Солнце может восстанавливать мою магию, но оно также навевает сон. Усталость сковывает меня: сердце ранено, тело измотано, а то немногое, что я успел получить при отдыхе прошлой ночью, явно недостаточно. Когда веки начинают смыкаться, я не сопротивляюсь. Мое тело загораживает вход в пещеру. Если Принцесса снова решит направиться к обрыву, я почувствую это и смогу её остановить. К счастью, она, кажется, стала менее склонна к саморазрушению, когда поняла мою истинную цель. Мне следовало объяснить всё это с самого начала.
Но, как я уже говорил, я ей ничего не должен.
Купаясь в тёплом солнечном свете, я погружаюсь в сон.
Пока её голос не нарушает тишину.
— Когда-то у меня была жена,
Что забрала мою жизнь,
И похоронила меня
Под водой морской.
Чёрт ее побери.
Она поёт громко, весело. Нарочно нарушает мой покой, маленьким актом мести.
Я не дам ей удовольствия знать, что она разбудила меня. Хотя дрожь в заострённых ушах, возможно, уже выдала меня.
Принцесса продолжает петь:
— Моряк поймал меня в свою сеть
С лодки, что выиграл в пьяном споре.
Я поглотил его душу,
Чтобы стать целым,
Какую глупую историю она рассказывает, и какой дурацкой песней её сопровождает. Она крутится по кругу, и конца ей нет, нет конца — кто мог выдумать такое отвратительное средство пытки?
— Я отправился в таверну, чтобы выменять эль,
И трактирщица молила: «Расскажешь мне историю?»
И я ответил…
Когда-то у меня была жена,
Что забрала мою жизнь,
Каждый раз, как я начинаю снова засыпать, принцесса меняет тембр или громкость голоса. Наконец, я не могу больше это терпеть. Я резко поднимаюсь и поворачиваюсь, хвост хлещет воздух, крылья изогнуты, челюсти сжаты.
Она сидит в гнезде, облачённая в рваные кусочки розового шёлка — один из них завязан вокруг талии, другой обвивает грудь. Глаза её широко раскрыты, в них смешаны ужас и возбуждение, и она улыбается с торжеством, наслаждаясь тем, что вызвала мою реакцию.
Черт возьми, она безумно красива.
Слова вырываются из моего горла в виде раздражённого рычания.
— Ты отвратительна.
Её улыбка становиться жестче.
— Говорит отвратительное чудовище.
Я медленно подкрадываюсь к ней, как хищник, подходящий к добыче.
— Ты прекратишь петь эту песню.
