Бей или беги - Рита Лурье
Карьера Зака в столовой не задалась, и теперь он трудился в сантехнической службе. Должность считалась низкой и непочетной, но в лагере не чурались любой работой. Бестолковый темнокожий парень рассчитывал выслужиться здесь и, быть может, вернуться к учету припасов. В идеале он лелеял мечту об отдельной ставке для работы в образовательном кружке, но пока деятельность этого объединения являлась скорее факультативом, чем обязательной частью лагерной жизни. Он уже заводил речь о содействии Томасин, приближенной к лидеру, но ей разговор не понравился. Она не собиралась злоупотреблять своими привилегиями, да и трезво оценивала расстановку сил. Томасин — любимый питомец, она здесь на птичьих правах. Мысль, что даже лагерные красотки, гревшие Малкольму постель, лишены права голоса, была слабым утешением. Но сверлила мозг все сильнее. Особенно с тех пор, как Гвен объявила Томасин, что она уже не ребенок.
Зак был следующим, к кому девушка пришла за советом. Он драил душевые, и в качестве жеста доброй воли Томасин взялась ему помочь. Она натянула перчатки и взяла еще одно ведро с мыльной водой, морщась от запаха дезинфицирующего средства.
— У тебя есть тетостерон? — спросила она невзначай, рассудив в этот раз зайти издалека и не упоминать о «гонке», так беспокоящей всех жителей лагеря.
— Чего? — растерялся парень. Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони и заглянул в ведро с водой, словно там может таиться ответ. Томасин прямо расстроилась — она-то думала, что Зак, со всеми его книжками, должен разбираться в терминологии Гвен.
— Ну… — Томасин замялась, усомнившись, что правильно запомнила слово, — тетотерон? Теотерон? Черт.
— О чем ты, Томасин?
Девушка зарычала сквозь стиснутые зубы и тут же отругала себя. Зак вечно над ней потешался, говорил, что когда она так делает, то становится похожа на опоссума и пускает псу под хвост все его попытки избавить ее от звериных повадок.
— Ладно, — сдалась она и, понизив голос до шепота, объяснила, — Гвен сказала, что не участвует в гонке, потому что у нее нет этого тео… сте… тестостерона, вот.
— Ох, — обронил Зак, оглядываясь, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей, — опять ты за свое.
— Я подумала, что без него не допускают, даже если ты на хорошем счету, — сбивчиво проговорила Томасин. Она разволновалась, сама не зная почему, а оттого расплескала повсюду мыльную воду. Зак отобрал у нее ведро и перчатки, признав, что от такой помощницы только вред.
— Тестостерон — это… — Зак отжал тряпку и прикусил губу, подбирая слова, — не важно. Нет, не думаю, что в этом дело. Но тебе лучше не лезть в это. Почему ты так зациклилась на «гонке»?
— Мне обидно, — вырвалось у Томасин, — что я лучше других, но меня не взяли.
— Ты еще маленькая, — заявил Зак.
— Вовсе нет! — воскликнула девушка, — я не маленькая. У меня начались месячные!
— Оу.
Тряпка плюхнулась обратно в ведро, окатив их лица зловонными брызгами. Зак выругался и стал вытирать влагу со щек — ему досталось больше, до Томасин долетели лишь несколько капель, которые она не сочла должным препятствием для продолжения допроса. Она рассудила, что его эмоциональная реакция — уже что-то, значит, можно надавить чуть сильнее и получить желаемое. Но ее так и тянуло поизмываться над Заком, его смущение доставляло ей странное удовольствие. Если бы его кожа не была такой темной, он бы обязательно покраснел.
— Ты меня не поздравишь? — лукаво спросила Томасин.
— Кхм… а надо? — пробубнил он.
— Не знаю, — призналась девушка, — Гвен вот поздравила. Она говорила, что раньше это было особое событие, даже подарки дарили.
Она продемонстрировала Заку свое сокровище — браслет, врученный ей медичкой. Парень покивал с серьезным видом.
— Окей, поздравляю, — выдавил он, — а сколько тебе… лет?
— Вроде семнадцать, — Томасин смутилась. Она точно не знала, ведь отец никогда не отмечал с ней дни рождения, а календари и даты давно канули в прошлое. В новом мире эта деталь не сильно омрачала ей жизнь. В момент, когда Томасин свалилась в яму и познакомилась с Малкольмом, ей было около шестнадцати, по ее условным прикидкам, ведь апокалипсис случился, когда девочке едва исполнилось шесть. Она как раз должна была пойти в школу и узнать про всякие штуки типа месячных и тестостерона. Но вместо этого она научилась читать следы зверей и убивать без сожалений. Томасин стало тоскливо от этих мыслей.
— Я думал, меньше, — признал Зак и уже привычно начал каяться, — ты… извини.
— Да все нормально, — отмахнулась Томасин. Она знала, что друга надо успокоить, а то он на пустом месте проест себе плешь. От нее требовались какие-то слова, чтобы, как он выражался, разрядить обстановку. И она подобрала их крайне неудачно, ибо парень от сказанного едва не нырнул в ведро с головой:
— Гвен объяснила, что я такая маленькая из-за недоедания, потому и месячные тоже поздно начались. Но теперь я типа женщина и могу заниматься сексом. Не хочешь, кстати, попробовать?
Зак грохнул ведром, вцепившись в него, как в спасательный круг. Томасин испугалась, что сейчас у него глаза вылезут из орбит из-за ее неудачной шутки. Впрочем, в этой шутке была и некоторая доля правды. С присущей ей любознательностью девушка хотела изучить новые возможности своего организма, оценить, насколько они полезны в быту. Она не видела тут ничего зазорного. Люди же занимаются этим не просто так, есть в их потной возне какая-то неведомая ей прелесть. Конечно, она предпочла бы попробовать с кем-то другим, но доступных кандидатур было немного. Выбор очевиден. Зак — сговорчивый малый, а Малкольма она явно не интересовала. Почему, кстати?
— Не думаю, что это хорошая идея, — отрывисто сказал Зак. Томасин нахмурилась.
— Что не так? Я некрасивая? Я тебе не нравлюсь?
— Ты… нет, вовсе нет, — заверил он, — просто… это…
— Так что? — надавила Томасин. Она начинала злиться — быть отвергнутой оказалось внезапно неприятно, учитывая, что она не сомневалась в согласии Зака на участие в ее авантюре. Он тоже вовсе не красавец. Да, девушки за ним точно не бегали. И они друзья. В представлении Томасин, куда проще было изучать эту сферу жизни с кем-то, кому ты доверяешь.
— Мне нравится одна девчонка, — выдал Зак, спешно отводя взгляд, — это будет неправильно.
Томасин шлепнула перчатками, стаскивая скользкий латекс с пальцев, и брезгливо швырнула их на пол. Признание друга отрезвило ее. Она поспешила уйти, но злилась не на Зака, а лишь на себя. Она забылась. Забыла, кто она и где ее место. Отец был бы ей недоволен. Он предостерегал ее
