Дылда Доминга - Донор
- Потому что ты особенная, - снова сказал он.
- В чем особенная? - допытывалась я.
- В своем происхождении, - ответил он, - я не знаю, кто именно был твоим отцом, но это был не человек, Катя. И ты не совсем человек.
Я едва не вскочила с кровати.
- Как это я - не человек? А кто? Вампир?
- Ляг обратно, - он лениво потянул меня за руку и снова повалил на постель, - и не кричи так. В твоей крови есть примесь крови бессмертных, и это просто сводит с ума.
- В банке, - наконец дошло до меня, - ты сказал, ты питаешься в банке! Ты пробовал мою кровь, и потому нашел меня!
- Верно, - не стал отрицать он. - Но я рад тому, что нашел.
- И что это за кровь бессмертных во мне, если это не вампиры?
- Не знаю, - пожал он плечами, - я не настолько сведущ во всех этих вопросах, но знаю, что это не обыкновенная человеческая кровь.
- То есть я - твоя любимая еда. Теперь понятно, почему ты не намерен меня убивать. - Мои глаза потемнели.
- Нет, непонятно, ни черта тебе непонятно. - Он повалил меня на спину и навис надо мной. - Я здесь, потому что ты нравишься мне. - И он запустил свою руку мне между ног, сорвав с моих губ новый стон.
***Был обыкновенный выходной, и Нина с Димой предварительно договорились созвониться и встретиться со мной, но почему-то когда пришел этот самый день, мне никуда не хотелось идти. С утра было пасмурно, а днем небо прорвало, и пошел бесконечный дождь. Временами он лил, как из ведра, временами затихал, но наша улица превратилась в мутную реку, и желание куда-то выходить испарилось окончательно. Я поднялась к себе наверх, и смотрела сквозь открытое окно, как дождь поливает мою любимую липу, как гнется под порывами ветра шелковица в стороне, и как мутные ручьи сливаются в реки. Во всей этой окружающей пасмурности вдруг остро и отчетливо поняла, насколько мне не хватает его рук, и его усмехающегося взгляда, - я отчаянно скучала по Андрею.
Почему-то именно в такие дни, я заметила, мысли принимали философское направление, и мир казался особенно хрупким и незащищенным, стоящим на грани дня и ночи. Я закрывала глаза, и мне казалось, что руки Андрея обнимают меня, или его пальцы осторожно скользят по моему плечу, переходя на спину. Мне достаточно было бы лежать с ним рядом, смотреть в его глаза, чтобы мой мир стал полным. Если я могла мысленно кричать, в этот момент я звала его, так громко, как только могла. И забрасывала картинами в моем воображении, когда он лежит на кровати возле меня, с вытянутой во всю длину ногой, вторую согнув в колене и прикрывая свою наготу. Но я знала, что он не может прийти днем, и ни разу не приходил. Все мои выходные проходили в одиночестве и размышлениях, тогда как ночи восполняли все недостатки жизни. Иногда, после особенно богатых недель, я спала половину субботы и воскресенья, и бабушка только ворчала, что так я просплю всю свою жизнь. Но это был счастливый сон, часто со сновидениями о нем.
Я опустилась на кровать и потянулась на ней сладко, закрывая глаза. И не поверила им, когда открыла и увидела его, идущего от окна.
- Андрей, - я бросилась к нему с кровати и обняла его, приникая головой к груди.
- Ждала меня? - усмехнулся он.
- Но сейчас ведь день, - потрясенно произнесла я, глядя в окно, словно для того, чтобы лишний раз удостовериться, что я ничего не напутала.
- Да, но ты видишь где-нибудь солнце? - спросил он, и я вынуждена была покачать головой. - Бывают такие дни, которые мы называем сумерками - в эти дни мы можем спокойно разгуливать по поверхности.
Я улыбнулась и снова прильнула к нему.
- Больше так не делай, - попросил он.
- Как? - удивилась я и отстранилась.
- Образы, которые ты посылала, они могут свести с ума в таком количестве и с такой частотой, я полностью был дезориентирован, - объяснил он, и я невольно покраснела:
- Ты видел все мои фантазии?
- Я не сказал, что мне не нравится, - он поднял мое лицо за подбородок, - просто я теряю связь с реальностью. - Затем он нежно улыбнулся и, наклонив свою голову, осторожно поцеловал меня в губы. - Я готов реализовать их, если хочешь.
Какая-то странная волна прошла по моему телу, когда он произнес последние слова, словно он ласкал меня. Я хотела, в этом не было никаких сомнений, я ждала его прикосновений, как ждет цветок солнца.
- Да, - тихо произнесла я.
- Что да? - он явно забавлялся, ощущая все оттенки моего настроения.
- Хочу, - прошептала я.
Он подхватил меня на руки и упал вместе со мной на кровать, при этом локти его амортизировали наше совместное падение, и я по-прежнему оставалась в его объятиях.
- Ты бы, наверное, и летать со мной мог, - заметила я.
- Я не летаю, - улыбнулся он.
- А как же тогда попадаешь в мое окно?
- Просто очень хорошо передвигаюсь.
- Как в паркуре?
- Лучше, - он снова смеялся, наблюдая за мной. - Ты хотела поговорить или помолчать?
- Не знаю, - я смотрела в его глаза, которые стали для меня такими необходимыми, и на самом деле не знала, чего я хочу. Я уже была счастлива тем, что он рядом, все остальное было неважно.
Он перекатился на бок, и подпер голову рукой, глядя на меня, и мне было так уютно, как никогда, словно я грелась в лучах его взгляда. Только одежда казалась лишней, чтобы он мог скользить по моему телу беспрепятственно. Его же рубашка и брюки меня возбуждали, мне нравилось, когда он лежал одетый на моей постели, будто все еще было только впереди. Он всегда носил хорошо выглаженные рубашки без галстука, и несколько верхних пуговиц были расстегнуты. Сегодня он пришел в белой рубашке в тонкую голубую полоску, и я любовалась контрастом его каштановых волос, тела и ткани. Меня не пугал его шрам ни на ноге, ни на груди, сейчас можно было даже сказать, что я им была благодарна: не будь их - его бы никогда не было рядом со мной. А даже, если бы и случилось чудо, и он был в моей жизни, это был бы вовсе не он, а кто-то вроде его брата. Дима был милым, симпатичным, и даже в чем-то привлекательным, если забыть о том, что он встречался с моей подругой, но в Андрее была сила и скрытая угроза, которая заставляла меня содрогаться от предвкушения его ласк. В нем была опасность, которая возбуждала и притягивала, острота, которой не хватало в окружающей пресности жизни.
Он потянул мою футболку вверх, и я приподнялась, чтобы ему легче было перетащить ее через голову. Он снял ее с моей головы, но оставил на руках, закрутив назад так, что я осталась беспомощной. Потом начал осыпать поцелуями грудь, затем спустился к животу и ниже. Я постанывала, ворочаясь и пытаясь выпрыгнуть из своих шорт, чтобы его губы спустились ниже, но он нарочно испытывал мое терпение и проводил языком по верхней линии шорт, спуская их вниз миллиметр за миллиметром.
