Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5 - Маргарита Климова

- Что это было, Зандал побери! – возмутился, сбрасывая напряжение и сжимая трясущиеся кулаки.

- Кажется, дети только что спасли нас от гибели, - нерешительно пожал плечами Тор. – Скорее всего, татуировки реагирует на приближающуюся опасность.

- Благословение богов, - выдохнула Мари. – Какие ещё сюрпризы нам приготовлены?  

- Какие бы ни были, от высших они всегда дар, - Мак обнял сакиа и поцеловал в висок. – Надо покормить малышей. Неизвестно, сколько сил из них выкачали сигнальные огни.

Мальчишки оказались голодны, как никогда. С таким остервенением грудь мелкие обжоры ещё не рвали, особенно Карун, издавая рычащие звуки и захлёбываясь от спешки. Марика стойко терпела, иногда морщась, но всё равно блестя счастливыми глазами.

В эту ночь на пляж мы не вернулись. Последствия взбунтовавшегося моря пришлось убирать четыре дня, сжигая поваленные деревья, собирая с песка мусор, выброшенный волной, и выравнивая вздыбившуюся почву, как будто пережившую военное нападение с воздуха. Сакиалат не пострадал, словно в момент разгула природы оградился защитным куполом, а вокруг всё выглядело плачевно, как и на берегу.

Луна дождалась нас на пятую ночь, улыбаясь маслянистой улыбкой и потирая наливные бока. Море шуршало спокойствием, кристальный песок переливался в мерцании бесстыжей луны, подглядывающей за нами сквозь пушистые облака.

Сколько мы пробыли там? Кажется до зарождающегося утра, подёрнутого серой дымкой, стелющейся по земле. Жадно брали Мари на берегу, стирая колени и спину о мелкие песчинки, оглушая ночную жизнь криками, рычанием и хрипом. С голодом мяли её в воде, натягивая от души, слушая всплеск волн и пошлые шлепки тел. Нежно ласкали на плите Сакиалат, неспешно двигаясь и плавно сплетаясь телами.

В ту ночь мы поняли самое главное. Случаются штормы, ураганы, землетрясения и горные обвалы, но после гневного всплеска природы всегда наступает тишина. Она звенит пением птиц, переливается шёпотом ветра, играет стонами сакиа.

***

Время шло, сыновья росли, не отличаясь от других мальчишек. Так же бегали, лазили по деревьям, падали, ломали конечности, ругались и спорили. К оружию стали приучать их с четырёх лет, тем более, Мари вот-вот должна была родить и слегка отошла от гиперопеки парней, не кидаясь с отварами к каждому ушибу. Поначалу неловко у них получалось, косолапо, но к шести годам орудовали мечами и ножами так, словно родились с ними.

Всё, в общем-то, двигалось ровно и без изменений, кроме двух вещей. На Ганзалеоне перестали появляться девочки, как будто он готовился к чему-то страшному, где женщинам не место. Даже Алина с Вероникой выдавали только мальчишек, что совсем не вязалось с ними и беспокоило правительство и родных. И ещё одна странность, заставившая храмовников усердно молиться и жечь жертвенные костры, стала происходить в разных уголках планеты. Вязь, идентичная нашей, появлялась на ручках многих малышей после посещения храма.

Если десять-двадцать лет назад ускоренно строились новые школы для девочек, то теперь воздвигались военные академии для мальчиков, потому что старых катастрофически не хватало. Помимо строительства вводились новые дисциплины, обучающие тактикам ведения городского боя, маскировки, оттачивающие мастерство будущих воинов.

Татуировки продолжали изучать, ища такие письмена в старых пещерах, на бывших развалинах святых мест и в извилистых тоннелях древних храмов, но подвижек никаких не было, будто символы происходили из времён зарождения Ганзалеона, или относились к другой цивилизации. Все родители таких детей не раз замечали слабое свечение перед неприятными случайностями и более сильное при реальной опасности.  

У Дени, Зура и Лита появились такие же, как и у всех парней нашего большого рода, родившихся на свет за последние шесть лет. Мы уже свыклись с отличительными знаками нового поколения, различая, когда надо просто отодвинуть камень с дорожки или подпилить ветку, чтобы никто не споткнулся или не поранился, а в какие моменты стоит хватать на руки самое дорогое и бежать подальше из этого места.

В двенадцать старшие отправились в академию, выбрав наземные войска, лазание в грязи, марш-броски по пустыне и бег по горным склонам. Звёздный флот их не прельщал в отличии от братьев Мари, идущих по стопам своих отцов. Марика радовалась их решению, не желая надолго расставаться с детьми, и каждый выходной сама стояла на кухне, готовя любимые блюда.

Двадцать лет брака оказались самыми счастливыми в жизни. Мари осталась всё той же уверенной, самой красивой и желанной девушкой, подарившей нам девять пацанов, её всё так же хватало на всех, и на дневные шалости детей, и на ночные игры от нас. Не было ни одной ночи за это время, проведённой в крепком сне и без пошлых мыслей. Всегда готовая, всегда страстная, всегда согласная на все наши предложения.

Мама успокоилась в отношении нашего родства через год после брака, ощупав и осмотрев внуков с особой придирчивостью. Дефектов не нашла, умственной неполноценности и запоздалого развития тоже, и с лёгким сердцем приняла Мари в роли ещё одной дочери. Они сдружились и часто летали друг к другу в гости, сплетничая и жалуясь на несносную ребятню за чашкой чая. По тому, как споро пустел поднос с корзинками, мне оставалось про себя подозревать малышку в меркантильных причинах посещения наших родителей.  

- Почему вам не передалось по наследству умение готовить такие пирожные? – каждый раз, садись в мобиль после гостей, спрашивала Мари.

- Нам передалось по наследству кое-что поинтереснее, - сажал к себе на колени, вдавливая и давая прочувствовать это интересное.

- Не стёрлось ещё наследство? – интересовалась каждое утро после бессонной ночи.

- Проверишь? – отвечал вопросом на вопрос, прижимая к стене и доказывая функциональность наследства.

И так все двадцать лет. Намёк, а следом жаркое пояснение, подкол, и вдогонку страстная отдача. Уверен, наши отношения были самыми идеальными, наша малышка – самая потрясающая, а наши дети – самыми умными и сильными.

В этот день мы ждали старших и средних сыновей на каникулы, и Мари летала по дому, словно обзавелась крыльями. Два месяца жить под одной крышей, как раньше, когда они были нашими маленькими сыночками. Через год отправлять туда младших, и я подумал, что пора заделать жене ещё карапузов, дабы избавить её от лишних переживаний. Знал бы я в тот момент, что уже утром река жизни Ганзалеона