Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5 - Маргарита Климова
Бар оказался неплохой штукой. Сидишь себе, трепишься с мужиками, потягиваешь сатаял или шток, или какой-нибудь навороченный коктейль с непривычным вкусом, но кратковременно расслабляющий мозг, и наблюдаешь за женой, держащей двумя пальчиками ручку чашки с травяным отваром и обсуждающую с девушками очередную сплетню.
Пришлось так же смириться с ещё одним пристрастием Мари. Как хранительница, она частенько подпаливала мебель и стены во время оргазма, что нас даже забавляло, а с врачеванием у малышки сложились особые отношения, доставляющие нам кучу проблем. Мало того, что по лавкам травников приходилось ходить часами, так ещё Марика готовила из них разные настойки и мази, от чего на кухню невозможно было зайти. Но мы привыкли ко всему, и к сногсшибающим ароматам, и к недовольному ворчанию, если кто-нибудь из нас заходил в момент варки.
Очень тяжело давалось смирение. Отсутствие возможности держать на руках, одаривать мимолётными касаниями, знать, что пока не закупорится последняя склянка, в её мыслях совсем нет нас, только травы и до миллиграммов выверенная рецептура. Но мы справлялись. Дожидались, пока Мари снимет свой фартук, и тащили её в кровать, с остервенением стирая постороннюю вонь и наполняя своим запахом похоти.
В саду появились висячие качели, мелкий бассейн для малышни, туннели и горки для развлечений ребятни, различные домики, канаты и веревочные лестницы. Понимали, что рано, но надо было куда-то девать свой пыл, пока раз в неделю Марика запиралась на кухне.
Время шло, живот рос, парни крепчали, неуклонно приближались роды. Мы готовились, черпали информацию из программ и от отцов, но как бы ни старались учесть всё, роды застали нас врасплох. Стремительные, лишившие возможности долететь до родильного лазарета, либо вызвать специалиста на дом.
Обычное утро, скрашенное лучами солнца, отёчность, так явно наливающаяся последние дни, ломота в пояснице, мучающая и ночами, завтрак, так и не успевший начаться. Мари резко побледнела, сложилась пополам, а из глаз потекли слёзы. Страх, растерянность, беспомощность обрушились враз. Тело затопило парализацией, глухотой, и только её боль чётко пробивала внутренности.
- Зан, не тупи! – прорезал плотную тишину рёв Тора. – Делай что-нибудь!
Что?! Что надо делать в такой ситуации?! Отцы что-то говорили про тёплую воду, ножи, простыни, а дальше?! Что со всем этим делать? Мари надорвано закричала, прорезая сгустившийся воздух и сметая моё заледенение.
- Вода, простыни, продезинфицированные ножи, - рявкнул, подхватывая любимую на руки и взбегая по лестнице.
- Зан, не надо на кровать. Я её всю запачкаю, - слабо простонала Мари. – Подстели, хотя бы что-нибудь.
- Плевать на неё, - обрезал все её стенания. – Купим новую.
Положил на простыни, откинув одеяла, задрал подол и глянул между ног. Зандал! Подступила тошнота, вызванная страхом, в груди зацарапало когтями беспомощности, а глаза обожгло огнём.
- Может, родителям позвонить? – нерешительно влез Мак, стоя за спиной с пачкой простыней и боясь посмотреть под задранное платье.
- Поздно. Малыш уже здесь, - растерянно выдавил из себя. - Давай, любимая, постарайся. Кажется, тебе надо тужится.
Мари ломало, выгибало, трясло и заливало холодным потом. Я чётко слышал треск костей сквозь раздирающий крик. Кажется, делал всё на автомате, словно в голове всплывали знания, заложенные в прошлом. Принять ребёнка, обрезать пуповину, передать в протянутые руки, ждать следующего. Одна мысль крутилась слишком настойчиво. Как они там поместились??? Как???
Мы управились часа за два, погрузили сакиа в сон и занялись её восстановлением. Уже после, убедившись, что с женой всё хорошо, подошёл к нашим сыновьям. Крепкие, смуглые, с чёрным ёжиком мягких волосиков и с яркой зеленью глаз, таких же красивых, как у мамочки. Мальчишки сучили ножками и с особым удовольствием насасывали кулачки.
Ганзалеонцы ведь не плачут. Они воины, сжирающие сердца врагов, способные отрубить себе раненную руку, не пискнув и не моргнув. И я не плакал. Просто соринка попала в глаз. Как и братьям. Убраться что ли, чтобы разный мусор в глаза не попадал.
Зандал! Разве можно спокойно сидеть и смотреть, как мальчишки с жадностью присасываются к груди, которая ещё сегодня ночью была только нашей, а теперь на ней чуть ли не висит табличка «закрыто»? А как они её наминают своими ручками, массируя и подгоняя молоко к соскам. Рот наполнился слюной, и до дрожи захотелось оказаться на их месте, обхватить потемневшие вишенки губами, прокатать по нёбу, надавить на налившиеся холмы и попробовать новый вкус моей женщины.
Внутренне я чувствовал, что тот малыш, со смешной загогулькой на макушке, усердно причмокивающий вкуснятиной, именно мой, хотя внешне все три выглядели одинаково. Знал, что братья ощущают тоже по отношению к своим пацанам, и это сближало ещё больше.
- Нам нужно дать им имена, - с нежностью посмотрела на сына Мари, - пока не прилетели родители с родственниками и не устроили викторину «предложи больше, выбери круче».
Мы много обсуждали имена детей, но так ни к чему не пришли. То не нравилось Марике, то кому-то из нас, но зелёные глаза натолкнули всех на древнюю легенду. В давние времена, когда Ганзалеон населяли разрозненные племена, воюющие за территорию и пропитание, когда сакиа считались даром богов и своей волей могли примирять бунтующий нрав мужчин, в роду Шанор родились особенные братья с разницей в год. С виду обычные, как и все мальчишки вокруг, но глаза отливали небесной синевой, перемешанной с густой зеленью травы. Лидеры, объединившие крупную территорию под собой, взявшие сакиа из враждующего селения, принёсшие мир своей земле.
- Сатур, Намилл и Карун, - улыбнулся я, беря на руки своего сына.
- Мне нравится, - прошептала Мари, промакивая слёзы. – Они станут великими воинами.
Её слова напомнили нашу церемонию и слова бога, пророчащего войну и неспокойные времена. Странно, но за этот год, практически не рождалось девочек, словно Ганзалеон готовился к смуте, штампуя сильных воинов для защиты. Неприятно думать о плохом, особенно держа свою кровинушку на руках, но мысли сами лезли в голову.
В этот день мы пережили нашествие родственников, принесших кучу подарков для ребятни. Дверь в доме не закрывалась, потому что шли они один за другим.
