Подработка на том свете - Татьяна Геннадьевна Абалова
Хотя следовало воздать должное, неизвестный помощник угадал с цветом занавесок. Я ненавижу темные шторы на подобии тех, что висели у Лидии, или занавески в легкомысленный цветочек, какие видела в едальне Марии. Мне по нраву легкие, чисто белые, чтобы комната смотрелась светлой. Я открыла балконную дверь и впустила прохладный воздух.
Быстро раздевшись и приняв душ (это после четырех–то дней пребывания неизвестно где), переоделась в пижаму и забралась под одеяло. Хорошо было бы поставить будильник, чтобы не проспать до сорока лет, но мой телефон по–прежнему показывал 0:00.
– Спящая красавица, просни–и–ись.
Я открыла глаза. На моей постели сидел улыбающийся байкер. Он сменил рубашку и причесался. Кажется, даже побрился. Я протерла глаза.
– Сколько я проспала?
– Три дня.
И почему меня это известие нисколько не удивило?
– Итого прошла неделя, – я чувствовала себя бодрой, но голодной, о чем тут же сообщила. – Есть хочу.
Если так пойдет дальше, то скоро моя временная подработка закончится.
Ви поднялся.
– Спускайся, мы тебя ждем.
– Кто мы?
– Новые гости. Думаешь, кто–то вместо тебя будет работать за стойкой? Не выйдет. Марш вниз. Хватит того, что я все три дня дежурил у двери.
Заботливая Мария накормила меня. Я только открывала рот, чтобы поговорить с ней о пионах, вид которых так взволновал Ви, что едва не превратил нас в любовников, но повариха ловко избегала расспросов.
– А вот еще попробуй расстегайчика с зайчатиной. Сама силки в лесу ставила. Ешь–ешь, потом поговорим. Тебя люди заждались. Им тоже с местом нужно определиться.
М–да, плохой я администратор.
Очередь состояла всего из двух душ. Интересно, и кому Ви три дня открывал двери?
Записывая очередные номера, я поклялась себе, что больше не буду читать писанину израненных судьбой людей. Так можно раньше времени поседеть. Обращаться за «успокоительным» к Ви тоже не хотелось. Однажды попробовав его горячий поцелуй, я боялась подсесть на иглу удовольствия. Да, я сделалась чувственным наркоманом, и мои мысли все время возвращались к нему. Байкер тоже старался рядом не крутиться, но хочешь–не хочешь, мы с ним сталкивались. Я хоть и отводила глаза, но успела еще не раз оценить его мужественный вид, красивые губы и крепкий зад.
– Признавайся, где взяла пионы, и как они связаны с Ви? – дня через два я все–таки приперла Марию к стенке.
Она изъявила желание сходить на могилку Лидии, но в моей власти было открывать или закрывать двери. Пущать или не пущать, как сказала бы повариха.
– О чем ты? – Маша вытаращила глаза, но вспыхнувшие ярко веснушки выдали ее. – Какие такие пионы?
Я подвела Марию к стойке и, выдвинув нижний ящик стола, куда перенесла венок, потрясла увядшими цветами перед конопатым носом.
– Ах, эти, – она отвела глаза в сторону. – В гроте нашла. Сама удивилась, что цветут. Никогда летом не цвели и на тебе. А о Ви знать ничего не знаю!
Повариха плотно сжала губы.
– Врешь! Знаешь! – продолжала напирать я, чутко уловив, что вопреки словам Ви, у поварихи тоже лето. – Поэтому и подстроила все!
– Что я подстроила? – глаза Марии сделались лисьими. – Что–то было между вами, да? Целовались? Или большее допустили? Сладко было с Ви? Признавайся!
Я задохнулась от такой наглости. Подстроила каверзу, а теперь жаждет подробностей.
– Маша, прекрати! Еще услышит кто и подумает невесть что.
Но повариху невозможно было остановить.
– То–то я погляжу, не смотрите друг на друга, отворачиваетесь. А у тебя так и вовсе щеки пылать начинают, стоит Ви появиться.
– Все, иди на могилку своей подруги, – я направилась к двери и повернула ключ в замке. – Не могу больше с тобой в эти дурацкие игры играть.
– Да мы вроде только начали? – она проплыла мимо меня с хитрой улыбкой.
Я скрипнула зубами. Сводница.
Со стороны лестницы послышался грохот. Бежал кто–то большой и тяжелый. Я ни минуты не сомневалась, кто это.
– Цирк возвращается, – радостно возвестил появившийся Ви.
– Какой еще цирк? – я едва успела поймать упавшую челюсть. Что за ерунда здесь творится?
– Цирк братьев Кристофер!
Мы вместе вылетели на улицу. Откуда–то со стороны леса, но не с той тропки, откуда я пришла, а от границы с холмами, появилась вереница крытых фур. По мере приближения машин на каждой из них я разглядела яркую рекламу. Надо же! А я не поверила Ви. К нам на самом деле приехал «Цирк братьев Кристофер».
– А где сами братья? – я вытянула шею, пытаясь рассмотреть среди муравейника вывалившихся из автомобилей людей тех самых долгожданных хозяев гостиницы.
Подскочившая к Ви девица в трико с блестками повисла на его могучей шее. Услышав мой вопрос, она повернула ко мне размалеванное гримом личико.
– Чтобы Кристоферы да в автобусе с остальными?
– Вы одни, что ли, приехали? – Ви тоже не видел братьев. В его голос слышалось беспокойство.
– Нас Дисе всю дорогу сопровождал. А Кристоферы в городе остались. У них новая интрижка, – она широко улыбнулась.
– Зачем ты разрушаешь светлый образ Радиса? – покосившись на меня, мягко пожурил девушку Ви.
– А Фер тебя не беспокоит? – гимнастка хитро сощурила глаза. – Или ему все можно? На темном пятен не видать?
Я поджала губы. Все понятно. Светлый и темный пошли по бабам.
Гимнастка рассмеялась и, расцеловав Ви в обе щеки, отчего на них остался след от помады, побежала к своим.
– Все они живут в доме? – я оглядела толпу, разгружающую автомобили. Человек пятьдесят, не меньше.
– Нет, – Ви тер пальцами следы поцелуев. – Они живут при цирке. Когда расправят шатры, сходим к ним в гости.
– Скажи, циркачи живые или мертвые?
– Здесь живых нет душ, – Ви посмотрел на меня, как на дурочку. – Говорил же, дому живым нужен только администратор.
– А как же они выступают? Ведь простому человеку циркачей не увидеть? Или вы всем раздаете что–то вроде Ока? – я поправила съехавшую с плеча лямку. Сегодня я была в летнем сарафане – легком, ситцевом. Из–за брошки ткань постоянно перекашивало, и я только и успевала вернуть лямку на место.
– Цирк шапито
