Джентльмены предпочитают русалок (СИ) - Мэллори Х. П.

Лицо Венди бледнеет, ее глаза расширяются.

— То есть, кто — то снова вломился?

Я вздрагиваю, потому что слова звучат так… плохо. Всплеск беспокойства пронзает меня, и мне приходится снова глубоко дышать, чтобы сердце перестало колотиться. Шерсть Тома мягкая под моими пальцами, и я чешу его, но это больше для моего комфорта, чем для его.

— Да. Некоторые вещи были не там, где я их оставила, и я заметила, что окно было открыто, но ничего не было сломано или украдено. Поэтому я позвонила Сойеру, и он смог просмотреть видео.

— О, Боже мой! Это был он?

Я уверена, что она говорит о Каллене.

— Не думаю, — отвечаю я. — Я не смогла разобрать черт лица на кадрах, кроме телосложения — не похоже, чтобы это было тело Каллена.

— Хм, — говорит Венди. — Тогда кто, по — твоему, это был?

Я пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Вероятно, кто — то работает на него.

Все тело Венди напрягается, и она смотрит в окно, словно ожидая увидеть самого Каллена, притаившегося в ее огороде. Я не могу винить ее. С тех пор я оглядываюсь каждый час. Затем она смотрит на меня.

— Уверена, что это кто — то, имеющий отношение к Каллену, посланный от его имени?

Я пожимаю плечами.

— Ну, на самом деле я не видела его лица, как я уже сказала, — признаюсь я, — но кто еще мог его подослать? Самое странное… Я не понимаю, почему мужчина ушел до того, как я вернулась домой. Почему он просто не дождался меня?

Венди замолкает, глядя в окно с задумчивым выражением лица.

— Может, его что — то напугало? — спрашивает она, пожимая плечами. — Или, может, он просто хотел напомнить тебе, что Каллен все еще рядом? Ну, чтобы запугать тебя?

Я киваю, потому что это звучит так, как поступил бы Каллен. Я не могу подавить дрожь, которая настигает меня тогда. Несмотря на жару, мне вдруг становится холодно. Я притягиваю Тома ближе к себе, и он не жалуется, позволяя мне обнять его, как мягкую игрушку. Я думаю, что ему нужно утешение так же, как и мне.

— Каллен что — то замышляет, я знаю, — тихо говорю я, — а это значит, что он в отчаянии. Обычно Каллен не думает и не планирует. Он просто делает.

— Ты позвонила в полицию?

Я киваю.

— Сойер сделал это, но потому что ничего не было взято, и мы не могли опознать человека, так что они ничего не могли сделать. Они просто приняли к сведению, и все.

Венди прикусывает губу и поворачивается ко мне. Ее глаза темные от беспокойства, но есть в них и кое — что еще.

— Ева, я всегда обращала внимание на свою интуицию, и я должна сказать тебе… что касается этой ситуации, моя интуиция подсказывает мне, что в этой истории есть нечто большее, чем я знаю…

Я делаю глубокий вдох и киваю. Очевидно, в этой истории есть нечто большее, что я скрывала до сих пор. И я внезапно так вымоталась, что мне кажется, что я могу просто выболтать всю правду и посмотреть, как она отреагирует.

— Как я могу помочь, если я не знаю, что происходит на самом деле? — продолжает она.

Я глубоко вдыхаю, но не пытаюсь ничего сказать. Я просто… я устала. Я так измучена, что слова могут вылететь из моего рта.

— Ева, — снова говорит Венди своим строгим тоном. Ее руки скрещены на груди, а губы поджаты, что делает ее очень похожей на разочарованную маму. — Я хочу помочь, но если ты мне не доверяешь, что я могу сделать?

— Я тебе доверяю, — наконец, выдавливаю я, затем ерзаю на диване, и Том жалуется, фыркая под обвисшими щеками. — Просто… я не хочу втягивать тебя в эту историю между мной и Калленом.

— Я твой друг, а это значит, что ты должна вовлечь меня.

Полагаю, она права, но ситуация не так проста. Боги, было бы все просто. Если я расскажу ей все, как я узнаю, что произойдет? Как я могу гарантировать, что Венди не будет смотреть на меня как на сумасшедшую, или если она поверит мне (все, что нужно, это ванна, наполненная водой, чтобы доказать мою историю), может, она подумает, что я какой — то урод или монстр. Что, если она расскажет всему городу и начнет какую — то средневековую охоту? На Корсике рассказывали о том, как жестоки люди могут быть с такими существами, как мы, как они охотились и убивали нас в прошлых поколениях.

Венди ставит стакан, и на стол капает конденсат.

— Тебе не нужно вдаваться в подробности, — мягко уверяет она меня, но ее глаза в тревоге сужаются, — я знаю, что у тебя неприятности. Больше, чем ты показываешь, это я точно знаю. Каллен пойдет на многое, чтобы вернуть тебя. Я имею в виду, прибыть за тобой из Греции… — затем она делает паузу. — Кстати, я искала город Корсика в Греции. В Греции нет города с таким названием. Корсика — это остров во Франции.

Мое сердце вздрагивает, дыхание сбивается. Я даже не знала, что существует человеческое место под названием Корсика, но этот простой факт разрушил все, на чем основана моя тщательно выстроенная ложь. Я бросаю взгляд на Венди, чтобы увидеть, как она выжидающе смотрит на меня, и у меня пересыхает в горле.

— Я не дура, Ева, и появление дыр в твоей истории было лишь вопросом времени.

Все мое тело замирает. Я не могу двигаться, едва могу думать, и мой рот отказывается произносить слова. Я теряюсь, моля богов, чтобы придумать разумное оправдание. Из моих уст вылетает следующее:

— В Греции тоже есть очень маленький городок под названием Корсика — он находится на еще меньшем острове. Город такой маленький, что его даже нет на картах. Мы похожи на одно из тех маленьких поселений амишей, которые не допускают технологий и внешнего влияния, — я узнала об амишах из документального фильма по телевизору и могу только надеяться, что лжи будет достаточно, чтобы убедить ее. В любом случае, это моя последняя попытка убедить ее.

И ложь не делает того, что должна. Венди хмурится, вздох срывается с ее губ.

— Я тебе не верю, — тихо говорит она, но в ее тоне нет враждебности, только усталость. — Если ты не хочешь говорить мне правду, Ева, это твой выбор. Я бы только попросил сказать мне это и перестать пытаться скрыть правду ложью. Это намного хуже. Особенно между друзьями.

Я киваю, потому что она права.

— Прости, — наконец, выдавливаю я. — Но я не могу сказать тебе правду, Венди. Это слишком рискованно для тебя и для меня. Но достаточно сказать, что я не из того места, о котором я говорила, хотя больше я ничего не могу сказать, — я делаю вдох. — Надеюсь, ты все еще останешься моей подругой.

Она кивает со вздохом.

Меня наполняет облегчение, но чувство вины остается под поверхностью, угрожая вырваться на свободу, как дельфин, выдыхающий воздух. Венди была всегда доброй, и она заслуживает знать правду, но я не могу рисковать. Опустившись глубже на диван, я бросаю взгляд в окно. Солнце сияет, заливая все теплым светом, но оно не вызывает улыбки на моем лице, как обычно.

— Мне страшно, — признаюсь я так тихо, что мне кажется, что Венди меня не слышит.

Она слышит, потому что краем глаза я вижу, как она расслабляется. Она снова вздыхает и наклоняется, перегибаясь через стол, чтобы ободряюще положить руку на мою.

— Я знаю, — просто отвечает она, — и мне жаль, что ты проходишь через это. Я просто хочу, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы позволить мне помочь.

Я молчу, не зная, что сказать. Я продолжаю смотреть в окно, наблюдая за плеском волн. К этому времени Том заснул и тихонько храпит, сильнее прижимаясь к моим коленям.

— Я просто хочу, чтобы все это закончилось, — наконец, выдавливаю я, и это все, что я могу заставить себя сказать.

— А Сойер?

Я киваю, глядя на нее.

— Он пришел проверить замки на окнах и дверях, и он уже установил систему наблюдения, вот и все.

— О, это хорошо.

Я смотрю на свои руки.

— Но между нами все еще не то же самое. Я бы хотела, чтобы Сойер просто поговорил со мной, но он все еще держится на расстоянии.

Венди хмурится.

— Я знаю, что то, что случилось с Калленом, ужасно, но разве Сойер не понимает, что это не твоя вина?

О, она думает, что мы в ссоре из — за Каллена? Конечно, Венди не знает правды, поэтому у нее нет причин полагать, что Сойер знает. Она, вероятно, думает, что наши проблемы были вызваны первым взломом Каллена.