Внутри - Ирина Сергеевна Пирожкова
3.
Сара тоже знала, что такое любовь. Вот уже третий месяц, как они приехали с Ребеккой в Англию, в дом, который принадлежал близкому другу отца Нинон, впоследствии ставший его собственным, после смерти друга. Отец же отдал этот дом своей дочери, как место, куда можно сбежать из Франции. Но Нинон являлась действительно настоящей парижанкой и никогда не держала в своей голове мысли о переезде. После разговора с Ребеккой, они посчитали разумным сменить обстановку, чтобы попытаться забыть весь ужас, случившийся в Париже. Это было невозможным, но отдых и отвлечение от былого действительно пошли на пользу девочке.
Дом был очень достойный, даже более – он был прекрасным. Друг отца Нинон был зажиточным человеком. В его состоянии было имущество, неведомое ни одному англичанину. Роскошь его не привлекала, но уют был самим собой разумеющимся. Из-за этого дом напоминал особняк представителя знати. Несмотря на свою красоту, его огромные размеры и простор навевали на Сару небольшое волнение, вызывающее диссонанс с испытываемым ею счастьем. Подле дома был садик, в котором они регулярно заботились о цветах и наслаждались еще летним, но уже увядающим к осени солнцем. Осень также знаменовали частые дожди, регулярно омывающие красную кирпичную крышу дома и каменные ступени, ведущие в огромную белую дверь, отделанную золотистой краской. В дом вела тропинка, окаймленная по сторонам травой, такой зеленой, что казалось, будто на неё вылили краску. Это было неестественно, но прекрасно. По прибытии в этот дом он уже менее напоминал роскошную усадьбу. Везде весела паутина, с которой после боролась Ребекка, беря в оборот и метлу, и совок, и даже тапок, который погрызла соседская шавка из Понтуаза (уж она не дала про себя забыть). Сара отмывала полы, которые покрылись грустным и одиноким слоем пыли.
– Ну вот, теперь осталось только отреставрировать веранду и мы будем походить на светский дамочек, обычно живущих в таких апартаментах!
– Да, Бекки, вот она – мечта! Неужели все наконец-то налаживается… – минута тишины, последовавшая после этой фразы, дала насладиться и осознать этот миг, наполненный счастьем и спокойствием.
С каждым вдохом теперь внутрь просачивалась новая жизнь, напоминая о себе: "Вот она я! Вы меня так долго ждали!".
– Кстати, Нинон не писала тебе? Она хотела приехать в августе.
– Да, она писала на днях, но я закрутилась, делая теплицу для цветов. Она писала, что не приедет, потому что мистер де Грот залил все ее цветы и у нее случился évanouissement*.
Мистер де Грот уже не раз заливал цветы Нинон, он должен был мыть улицу и дороги, но почему-то считал своей святой обязанностью помыть и цветы в ее саду. Впрочем, я думаю он не догадывался, что цветник бабушки, который каждодневно по расписанию пропалывался, опылялся и кормился агро-витаминками и минералами, не нуждался в воде. Но вот визжащая по итогу Нинон, с граблями в руках и неописуемым французским фольклором, направленным в его сторону, считала это вопиющей наглостью и беспределом.
–Да уж… Я так по ней соскучилась… Вот бы она сейчас пришла и заварила свой любимый чай, запах от которого распространялся по всему Парижу и напекла свои фирменные маковые булочки…
– Эй, принцесса?! Ты думаешь я не в состоянии заварить тебе чай с чабрецом?! Ну-ка держись, сейчас я волью в тебя слоновью дозу этого священного пойла! – под дикий хохот девчонки, размахивая руками и прихватками, Ребекка тоже видела, что такое любовь…
*evanouissement-обморок (фр.)
4.
Когда запах с кухни заполонил дом и вместе с ним сердце Сары, она поняла, что роднее Ребекки у неё нет никого. Даже родная (и, между прочим, очень любимая Сарой) бабушка не была так близка ей. Никто в этом мире не внушал столько доверия, спокойствия и любви.
Осенний ветер уносил оставшиеся частички грусти, проникшие в последний раз в сердце девушки. Её сердце забилось, душа заболела.
– Бекки, я же могу тебе доверить всё, правильно?
– Если ты убила человека, то за этим домом есть неплохой люк, в который можно его спрятать. Никто его не найдет! – смеясь ответила та.
– Нет, я никого не убивала, – серьезный взгляд Сары заставил Ребекку отставить чашку чая, усмирить смех и настроиться внимательно слушать. – Когда мне было тринадцать лет и произошел пожар, я сильно пострадала и впала в кому, впрочем, ты знаешь. Тогда, в первый мой день без сознания, я увидела сон. В нем был мальчик, который впредь каждый день наблюдал за мной. За два года эти сны сблизили нас… Я знаю, что звучит это безумно, но так и есть. Когда я очнулась, сны прошли и мы не виделись с ним целый год. Я даже практически забыла его, но потом… – на беспредельно зеленых глазках появилась пелена слез, еле сдерживаемая мощным кремнем внутри. Сара рассказала всю историю своих снов, рассказала про Тома. Ей стало так легко, что единственным обременявшим ее стала боязнь, что Ребекка посчитает ее либо в край сумасшедшей, либо еще совсем маленькой девочкой, придающей своим снам слишком много значения.
– Я даже не знаю, что ответить… Это удивительно, правда!..
– Было бы круто, если бы он существовал на самом деле… Был со мной рядом…
– Так, по-моему, ты повесила нос! Знаешь, намного лучше его присутствие в твоих снах, его тихое понимание, чем жестокая реальность, которая опрокидывает и разлучает всех людей на пути. Во снах вы вместе, наслаждайся этим!
– В этом есть доля правды, но с того момента, как меня выписали он мне больше не снился… Ни одной ночи…
Колющее молчание повисло и прошло сквозь сердце, наполненное любовью. Она не видела его так долго, она не могла без него. Глаза мальчика, который был с ней рядом в самые ужасные моменты жизни, исцеляли ее израненную душу и наполняли смыслом не только каждую ночь, но и утро, следующее за ней. Почему же он оставил ее, когда та в нем так нуждалась? Отчего он стал причинять ей боль?
День тянулся так долго, ведь он был наполнен печалью. Ребекка была потеряна, ведь мысль о том, что нереальный человек может быть так дорог девочке совсем выбила ее из колеи. Неужели любовь настолько сильное чувство, не имеющее никаких преград, что даже видение, мираж может наполнится ею. До краев. Выплеснутся и перенестись в реальность.
С наступлением вечера, абсолютно каждого, Сара просила увидеть Тома. Но каждую ночь она бессильно смотрела в темноту, гнетущую, уничижающую ее надежды.
***
