Сумеречное королевство - Евгения Олеговна Огнёва
Снова «прочти». Жанна вздохнула, прижала к груди книгу. Неужели так сложно просто рассказать?
День в этой стране был много короче ночи, но удлинялся с приходом весны. И белый снег нехотя начал таять, обнажая мерзлую черную землю. Лиловые тени в парке выцветали, становились нежно-сиреневыми. Лед на пруду уже стал ломаться, коньки, которые смастерил для нее угрюмый кузнец, были заброшены.
Фауст стал появляться реже: его дела и заботы требовали времени.
Безлюдные великолепные комнаты замка вызывали тоску. Впрочем, все достаточно быстро пришло в движение: безмолвные слуги наводили блеск, появлялись цветы в изысканных расписанных вазах, огромные окна избавились от вековой пыли, замок задышал, весело затрещали дрова в камине.
Жанна изо дня в день наблюдавшая за своей матерью, разыгрывала теперь роль хозяйки, пыталась внести хоть маленькую каплю привычного уюта в этот чужой дом. Ей была отдана свобода действий во всем, что касалось пределов восточного крыла.
Когда Жанна попросила холст и краски, ей принесли и то и другое незамедлительно. К концу месяца у девушки было множество портретов, натюрмортов, пейзажи.
Она вполне сносно могла построить простой диалог на языке верийцев… Но все это было скудно.
А ей хотелось домой. Хотелось проснуться от этого нелепого кошмара… Она скучала, но разговоры о возвращении пресекались на корню, вызывали у князя какую-то неловкость и обиду. Книга, которую Жанна усердно читала по вечерам, будила тревогу и новые вопросы.
Падение мира Карьяд, захват Невеккет, война между Балгайр и Сахрезеей, Союз Балгайр и Арнхос… Боги воевали, потому что теряли силу.
Они создавали свои миры, играли с ними, словно дети и однажды понимали, что мир вышел из-под контроля. Их создания вытягивали силу, плодились, растворяли своего бога в себе. Так случилось с Карьяд. Богиня исчезла, ее имя стерлось из памяти, храмы разрушились.
Оставшиеся миры нашли другой выход: покорение соседей. Боги время от времени затевали войны между собой, опустошали и истребляли чужой мир, чтобы подпитаться его энергией.
Великая и древняя Сахрезейя впала в паранойю: ей казалось, соседи желают расправится с ней раз и навсегда, и она напала первой…
Напала на Лорин. Богиня, не приспособленная к войне, чей мир населяли ажурные и миролюбивые существа, обратилась за помощью к Вересу и Сантеру. Между этими тремя богами всегда были странные отношения: Верес во всем поддерживал прекрасную Лорин, а та, в свою очередь, слепо доверяла Сантеру.
Держалась троица особняком от остальных, даже свои миры они расположили рядом.
Никто так и не смог понять, что случилось с мирной и доброй Сахрезейей, но битва оказала огромное влияние на всех оставшихся: Невеккет, самый младший, перестал покидать свой мир, стал угрюм. Балга и Архнос окончательно утонули в бесконечных стычках между собой. Сантер и Лорин стали еще ближе друг к другу, а Верес…
Жанна задумалась, оторвавшись от страниц: неужели боги способны чувствовать то же, что смертные? Дружить, любить, ненавидеть? Она вздохнула и вспомнила свою семью.
Девушка часто видела во сне свою мать и отца, родное поместье, любимую Маргери и, конечно, ей отчаянно не хватало Луи.
При мысли, что родные, близкие люди, не знают, где она и что произошло, Жанна впадала в беспокойство. И никаких сомнений не оставалось: ее дому грозит беда.
Что-то не спешил вериец рассказывать своей гостье о том, почему и как она вдруг столкнулась с ним, зачем между мирами перекинут тонкий мост?
— Ты говорил, что я смогу вернуться. — Девушка злилась, становилась резкой и нетерпеливой.
— И ты вернешься. Но не сейчас.
— Я слышу это каждый день! Назови точный срок! — Она топнула ножкой по ковру.
Фауст ощутил нарастающее раздражение: он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Уж не забывается ли эта смертная?
— Ты не в праве требовать от меня ответа. — Сухо произнес он.
— Ах, да, разумеется! — С сарказмом воскликнула Жанна. — Смертные вообще не в праве что-либо требовать от верийцев! Простите меня, ваша светлость! — Она низко поклонилась, точно была служанкой. — Могу ли я вернуться в свою тюрьму?
— Ты не знаешь, что такое — настоящая тюрьма. — В тон ей ответил князь, резко отложил книгу, что читал ей несколько минут назад. — Ты у меня в гостях, так… — Он сдержался, сжал руку в кулак и опустил.
— Продолжайте, ваша светлость! — Вскинулась Жанна. — Покажите мне ваше гостеприимство! У вашего короля это получилось чудесно!
— Замолчи! — Золотые глаза вспыхнули яростью.
Она обиженно отступила, эмоции бурлили в душе. Жанна прикусила нижнюю губу, засопела, готовая расплакаться как дитя.
Эти разговоры были неприятны обоим и заканчивались ссорой. Обычно Жанна обижалась, не выходила из своей комнаты, отказывалась есть. И совсем не боялась. Ни капли. Ее юность била ключом и нуждалась в такой же юности.
Это ставило верийца в тупик, ведь остальные люди тряслись от одного его взгляда. Слишком сдержанный и правильный, Гевальт наслаждался обществом своей гостьи, но не умел так же беспечно радоваться простым мелочам. Время от времени он забывал, что чужестранка не имеет ни малейшего представления о том порядке, что царит в Вересе.
— Прости. — Фауст протянул ей руку, сделал несколько шагов навстречу.
Но она так и застыла на пороге библиотеки, не решаясь уйти.
— Ты не права. Я не могу тебе объяснить. Не сейчас. Но ты не справедлива ко мне.
— Не думаю, что я хочу знать твои мотивы. Ничего не происходит, князь. Ты ничего не просишь от меня за свою щедрость. — Жанна горько улыбнулась. — Я благодарна тебе за жизнь и за то, как ты со мной обращаешься. Разумеется, это лучше, чем умирать в тюрьме Маледиктуса. И я…
— Я понимаю твою тоску. — Перебил он. — Я не просто так запрещаю покидать замок. Верес — опасный мир, твое желание увидеть его…
— Перестань копаться в моей голове! — Вдруг резко крикнула она.
Жанна давно догадалась, что Фауст иногда считывает ее мысли. Это открытие было неприятным сюрпризом: она не могла от него ничего
