Сумеречное королевство - Евгения Олеговна Огнёва
Жанна недовольно приподняла бровь, ей не понравилось, что к ней обращаются свысока.
— Я бы хотел показать тебе весь замок, но, боюсь, его сначала нужно привести в порядок. Это займет время. Быть может, моя коллекция картин развлечет тебя?
— Буду рада. — Вежливо улыбнулась гостья.
Она совсем не знала, о чем говорить с хозяином замка, чувствовала себя неловко. Пристальное внимание только вызывало тревогу.
В картинной галерее девушка долго блуждала, рассматривая работы незнакомых ей художников. Она то подходила совсем близко, то делала несколько шагов назад. Ее губы тихонько бормотали, а глаза восхищенно лучились.
— Кто писал эти полотна? — Наконец восторженно спросила она.
Фауст все это время смотрел на нее саму как на создание какого-то мастера.
— Так ли это важно? — Его янтарные глаза изучали каждую эмоцию Жанны, сознание осторожно соприкасалось с мыслями гостьи.
Девушка была красива. Совсем юная, немного наивная. Однако же в ней явно скрывался упрямый и сильный характер, живой ум и богатая фантазия. Возможно, поэтому она и не сошла до сих пор с ума от всего, что с ней случилось: ее это не шокировало.
— Тебе понравились работы? — Спросил он.
— Они восхитительны! Я никогда раньше не встречала такой манеры письма. Если не ошибаюсь, здесь представлены работы десяти разных художников.
И она увлеченно принялась объяснять все, что показалось ей интересным, какие детали заставили прийти к таким выводам, то и дело водила рукой по полотну, трепетно касаясь загустевших красок.
Фауст слушал ее внимательно, продолжая изучать каждую черточку, каждое движение.
— Тебе скучно. — Осеклась Жанна.
— Напротив. Эти полотна я собирал много лет, мне приятно, что кто-то смог оценить их по достоинству.
— У тебя прекрасная коллекция! Жаль, что сейчас темно. При солнечном свете они смогли бы рассказать больше.
— Через два часа рассветет. — Он протянул ей руку. — Думаю, моя библиотека тебе тоже понравится. Идем, тебе стоит отдохнуть.
— Время пролетело так быстро. — Искренне удивилась Жанна. — А я так и не задала своих вопросов.
Они покинули галерею, и вышли на смотровую площадку замка.
— Горы скрывают солнце, но оно скоро взойдет. А твои вопросы… У нас еще будет возможность поговорить.
С площадки открывался вид на прекрасный парк и вереницу гор. Внизу шумела река. Небо, серое, затянутое хмурыми тучами, действительно начинало бледнеть.
— Я должен вернуться в Маледиктус. Несколько дней меня не будет.
— Кто-нибудь в замке, кроме Рейны и Герды, говорит на моем языке также хорошо, как ты?
— Не все. Но они научатся. — Фауст позволил себе улыбнуться. — Ты можешь делать все, что захочешь, только не покидай пределы парка.
— Мне немного не по себе… — Призналась Жанна.
— Если что-то понадобится — скажи Рейне.
— Кто вы такие? — Почти прошептала Жанна тот заветный вопрос, что мучил ее все это время.
Фауст улыбнулся, предложил ей присесть на скамейку, снял свой камзол и накинул на плечи девушки, чтобы она не замерзла.
— Мы — верийцы. Когда-то давно бог Верес создал восемь первых Истинных из своей крови. Они помогали ему собирать умершие души и возвращали эту энергию в Маледиктус, чтобы новые существа могли появиться на свет.
Жанна слушала внимательно, представляя себе неведомого бога, который населил свой мир смертными. Люди плодились и умирали, Верес не успевал справляться со своими обязанностями.
— Значит, вы лишь отдаете души своему богу? — Она почувствовала облегчение: не столь ужасны эти создания!
— Уже нет. — Покачал головой князь. — Все изменилось. Души дают могущество, вечную молодость и бессмертие. У нас появились Дары Вереса — особенности, которые наделяют нас умениями как опасными, так и созидательными.
— Вы не устояли перед соблазном?
— Верес сам позволил нам. Пришли тревожные времена, ему нужна была армия. Было недостаточно свободной материи, мы начали забирать чужие жизни. А потом и вовсе разучились видеть мертвые потоки. Мы стали превращать смертных в полукровок, меняя их природу. Так смертные стали слабой ступенью мира Верес. Они начали опускаться все ниже и ниже.
— А битва с богиней? — Жанна ловила каждое слово.
— Думаю, тебе стоит узнать историю с самого начала.
Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта.
— Нам пора. — Вериец торопливо потянул девушку обратно в тепло замка.
В распоряжении Жанны был последний этаж восточного крыла замка, с великолепным видом и небольшой оранжереей на крыше.
Тоска и одиночество угнетали, мысли о доме не покидали ни на минуту. Она боялась выйти из комнаты. Двадцать шагов в одну сторону, пятнадцать — в другую. Маледиктус все еще жил в памяти и было не известно, насколько безопасен Волчий замок.
Она сидела в мягком кресле возле окна, и ей казалось, что мир за витражным стеклом не существует. Только ее комната, где она изучила каждый отрезок.
Рейна всегда улыбалась и принималась болтать. И рядом с ней было тепло и спокойно. Простая и прямая, экономка расспрашивала гостью о ее мире, рассказывала о своем.
Понемногу любопытство взяло верх, лоринка позволила Рейне уговорить себя покинуть комнату. Девушка водила Жанну на кухню, где смешливая пышная женщина назвалась Варварой и, ломая слова, расспрашивала о том, нравится ли ее стряпня.
На кузнице широкоплечий великан подковывал лошадь. Жанне позволили угостить животных сахаром. Девушка осмелела настолько, что выхватила у помощника кузнеца, тощего юноши, щетку, и принялась чистить бока белоснежной кобылице.
За этим занятием ее и застал князь Гевальт.
Фауст появлялся с закатом, уходил в середине ночи. Он говорил, что день и солнце — не опасны для его расы. Однако, подобно людям, верийцы лучше чувствовали себя в свое время суток.
Солнечные лучи обесцветили чарующую красоту верийца, превратив его в бледный набросок: светлая кожа стала пугающе-алебастровой, зрачок превратился в тонкую нить, глаза — в золотую бездну.
Жанна
