Будь моей (СИ) - "Cold February"

— Да, — согласно кивает царь Йотунхейма, — Биврест отправил нас с Тором и его свитой прямо сюда. Это своеобразный центр, — поясняет он. — Все, что находится в Йотунхейме, лежит по разные от него стороны.

— Разве центром обычно не является дворец? — удивляется Сигюн.

— Обычно да, — он кривит губы. — Но мы на необычной планете.

Она понимающе улыбается, примечая, что их процессия минует каменные природные изваяния и выходит на заснеженную пустошь, уходящую в темное никуда. Пожалуй, со всем Сигюн сможет со временем смириться, но точно не с отсутствием светила.

— Почти пришли, — оглашает царь Йотунхейма.

Сигюн недоуменно осматривается по сторонам. Пришли… куда? С самого начала ясно, что ничего от привычных плантаций в Ванахейме она не увидит. Но тут в буквальном смысле: нет ничего. Только острые скалы и бескрайние ледяные просторы.

Муж вдруг перехватывает ее поводья и резко поворачивает лошадей в сторону. Сигюн неуверенно всматривается вдаль по линии траектории движения. Ее глаз примечает какое-то копошение у расщелины. Оказывающееся позднее высыпавшими наружу ледяными великанами у входа в пещеру. Царскую чету приветствуют хрустящим как снег под ногами гулом из грубых басов. Царь Йотунхейма спешивается и галантно подает Сигюн руку, помогая спуститься с животного. И она с легким движением по шелковистой гриве оставляет лошадь на попечение сопровождающих.

Сигюн невольно ежится от пронзительных взглядов. На нее смотрят как на какую-то диковинку, непонятно как попавшую в их ледяную обитель. Это ирония, но даже ее рост, с которым она извечно будет у них под ногами, выдает насколько она незначительна. Сигюн готова поспорить, большинство из йотунов вообще не понимают, зачем их царь притащил с собой свою женушку.

— Приветствую вас, Ваше Величество, — глухим басом здоровается лично вышедший вперед великан, слегка кивая прибывшим.

Сигюн интуитивно догадывается, что именно он здесь главный.

— Тебе же донесли весть из дворца, Трук? — больше утверждает, чем спрашивает царь Йотунхейма, широким шагом двигаясь прямиком внутрь пещеры и утягивая жену за собой.

— Да. Мы очистили всю местность, как вы и приказали.

— Отлично.

Сигюн дивится, только гадая, когда же ее муж успевает отдать какие-то приказы. Но потом источник ее удивления резко сменяется. Редкие кристаллы, вросшие в стены пещеры, отсвечивают легким голубоватым свечением. И чем их процессия двигается дальше вглубь, тем чаще они появляются, и тем ярче становится свет. У Сигюн учащается сердцебиение от предвкушения. Она невольно жмурится, когда проход заканчивается и выводит их к обширному пространству под сводом. Из ее уст вылетает несдержанный восхищенный вздох. Весь свод и все стены оказываются испещрены светящимися кристалликами. Кажется, что все вокруг просто полыхает голубым огнем.

— Я знаю, это удивительно, милая, — возвращает ее в реальность царь Йотунхейма. — Но давай сосредоточимся на деле.

— К-конечно, — смущенно кивает Сигюн.

— Это Трук, — муж кивает на йотуна, что сопровождает их от входа. — Он здесь главный. И он прекрасно осведомлен, зачем ты здесь. Спрашивай у него все, что тебе нужно.

Сигюн неуверенно запрокидывает голову вверх, дабы лично обратиться к великану. Он возвышается над ней как огромное каменное изваяние.

— Мне нужно лишь, чтобы мне показали растения. Больше мне ничего не требуется.

Локи жестом приказывает Труку вести царицу, куда следует, сам оставаясь позади. Точки соприкосновения. Для него особенно важно, чтобы Сигюн научилась их находить с йотунами. Чтобы научилась разговаривать с ними на равных, не боясь. Находить общий язык с ним — это одно. С ледяными великанами — совсем другое. У йотунов никогда не было своей царицы. И женщины никогда не занимали у них высоких должностей. Один неправильно изложенный приказ — и они могут отреагировать не так, как ваны и асы привыкли. Они терпят ее лишь как домашнюю зверушку своего царя, ни больше ни меньше, понимая, что если навредят — понесут суровое наказание. Тут еще нет уважения. Уважение ей придется заслужить. Поэтому в качестве первой точки соприкосновения он предоставляет жене Трука. Самого адекватного и лояльного к оцивилизовыванию Йотунхейма ледяного великана.

Трук останавливается у первого очищенного от снега и льда участка с землей, покрытой легким инеем. Огражденные неочищенными участками сектора, расположенные ровно параллельно друг другу, внешне образуют ряды грядок. Это, и правда, походит на настоящую плантацию.

— А вы отлично постарались, — одобрительно произносит Сигюн, обращаясь к великану, но тот только сухо кивает в ответ.

Она с ломаной улыбкой отворачивается обратно к гряде, взвинчивая себя до предела. Молчание ее мужа, стоящего поодаль, красноречиво свидетельствует о том, что помогать ей в коммуникации с подданными он не собирается. Сигюн медленно и тяжело выдыхает. Ладно. Она здесь для другого. В первую очередь нужно понять, действительно ли, по ее предположениям растения все еще живы. Одно дело климат в горах Ванахейма, другое — Йотунхейм.

Сигюн приподнимает подол тяжелого платья и садится на корточки. Она под два следящих за каждым ее движением взгляда снимает перчатки и складывает их себе на колени. Ей отчего-то становится от всей этой ситуации дико смешно. Так что она не удерживает беззвучную усмешку. Сигюн прикладывает пальцы обеих кистей к промерзлой земле, пуская в почву маленький золотой магический поток.

— Мы, йотуны, несведущи в садоводстве, — точно оправдываясь, вдруг произносит Трук у нее над головой. — Так что они вполне могли уже передохнуть.

Сигюн оборачивается, чтобы поднять на него взгляд и легко улыбнуться.

— Не волнуйтесь. Как я уже говорила нашему царю: они живы. — Она чувствует их крохотную энергию в луковицах и семенах. — Просто им не хватает питания для роста. Но я это исправлю.

Трук одобрительно кивает. И Сигюн кажется, что в этом одобрении прослеживается еще и немалая благодарность. В конце концов, веками питаясь одним и тем же, наверняка, не хочется терять перспективу разнообразить чем-то свой рацион, когда появляется такая возможность.

Сигюн возвращает свое внимание к почве и прикрывает глаза, посылая той магическую энергию. Она слушает едва различимый шепот проснувшихся от долгого сна плодоносящих растений. И с довольной улыбкой поднимается с места. Она натыкается на недоуменных царя Йотунхейма и Трука. Первый хмурит брови и в красноречивом вопросе разводит руками. Сигюн не сдерживает веселый смешок.

— А чего вы ожидали? — осведомляется Сигюн. — Растения не пойдут в рост у вас на глазах. Процесс будет идти постепенно.

— И вы уверены, что это сработает? — скептически переглядывается с царем Трук.

— Если они будут продолжать получать достаточно питания для жизнедеятельности, то да. — Сигюн переводит взгляд с Трука на мужа. — Уверяю вас обоих — это сработает.

— Значит ли это, что… — понимает, к чему она клонит, царь Йотунхейма.

— Да. Мне придется приходить сюда каждый день, — она вновь переводит взор с одного йотуна на другого. — Это проблема?

— Это проблема? — переспрашивает царь Йотунхейма у Трука.

И тот, естественно, отвечает, что никаких проблем нет.

— Я даже сам могу сопровождать царицу из замка и обратно, если будет нужно.

— В таком случае заботу о ней в этом каждодневном путешествии я возлагаю на тебя. — Трук кивает, получая приказ. И следом уточнение: — Но если хоть один волос упадет с ее головы, отвечать за это ты будешь своей.

— Как прикажете, мой царь.

***

Сигюн с умиротворенной улыбкой срезает алый плод томата, складывая его к остальным в большую корзину. Она поднимается, чуть отряхивая подол платья, и направляется к следующему овощу, который еще нужно собрать, как ей очень вовремя на пути встречается Гнир.

— Ты уже вернулся? — удивляется она, не найдя у него в руках двух огромных корзин, которые она велит ему унести к выходу.

— Таскать — не собирать, моя царица, — многозначительно отвечает Гнир, шумно хмыкнув. — Есть еще указания?