Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина

“Скоро...”. И большой жирный смайлик.

СВИДАНИЯ - ПЯТИМИНУТИ

После полученного сообщения, Ева примчалась домой подобно метеору. Неужели у нее где-то припрятан реактивный ранец? Я тоже такой хочу. К этому времени, правда, я уже успела прийти в себя, починила в коридоре свет (эта дрянь всего лишь выкрутила лампочку из плафона) и разобрала пакеты с покупками.

Картина дня: Ева, растрепанная и запыханная влетает на кухню, готовая в любую секунду пустить в бой свое складное копье, а я миролюбиво сижу на подоконнике, покуриваю и пью кофе. Последний щедро приправлен коньяком, взамен пустырничку.

— Почему окно не закрыла на кухне? — отвешиваю вместо приветствия.

— Чего? — Ева непонимающе моргнула.

— Говорю, когда я вернулась — окно было нараспашку. Я же просила: уходя, закрывай и перепроверяй все.

Я не обвиняла, нет. Хотя… не знаю. Может, чуть-чуть. С другой стороны, понимаю, что она не виновата. Сама же ведь столько времени жила, особо не заморачиваясь. Вот так, поселишься на верхних этажах, запрешься на сто замков и думаешь, что все — ты безопасности.

Ага, разбежалась. Доказательство теперь на ближайшие несколько дней явственно отпечатано у меня на тыльной стороне ладони. Смотри и скули от собственной глупости. Теперь бы только понять, о кого именно прилетел “привет”. Новые дружки из отеля или тайный отправитель? Вероятно, второе. Оставлять послания на зеркалах и рукопашная… не профиль злобных обманутых воров.

Нет, сверяюсь больше к тому, что за гостей я должна благодарить свое оружие. Его так отчаянно выцарапывали из руки… Знать бы, кто это был? Всего лишь приспешник или тот самый аноним? От мысли, что это мог быть он, снова становится не по себе. Мстительный ненормальный, затеявший неизвестную игру. Здесь. В моей квартире. Сладких снов, называется.

Телефон на мраморной столешнице снова вибрирует. Дима. Звонит уже не первый раз, пришлось отключить звуки. Не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Пускай думает, что я все еще обижена.

— Сэндвичи в холодильнике. Разогреешь, — докуриваю и спрыгиваю с подоконника.

— Ты сама-то как? — Ева пристально в меня вглядывается. Не знала бы соседку, еще подумала бы, что у нее включилось сочувствие.

— А не видно? Бодрячком. Что со мной станется?

— Не хочешь ничего рассказать? Например, про послание, оставленное на зеркале.

А, точно. Я же его так и не отмыла. Ева, наверное, права. Пора рассказать хоть что-то. Не хочу, чтобы с ней что-то случилось только потому, что я решила молчать. Собираюсь с духом.

— Предлагаю заказать пиццу и провести эту ночь за бабской болтовней. Или наделать попкорна и включить кинчик. Тебе пока не положено по законодательству, а вот я снабжу себя… — достаю из бара на верхней полке начатую бутылку. — Успокоительным.

Ева с подозрением смотрит на коньяк.

— Приготовлю-ка я сразу тазик.

— Пошли уже, — отмахиваюсь и направляюсь в комнату. — И не забудь закрыть окно.

Тазик не понадобился. К счастью. В мои планы точно не входило напиться до вертолетов, лишь немного расслабиться. В целом, удалось. Несколько часов разговариваем, и это… здорово. Давно уже не выпадало шанса поговорить с кем-то по душам. Не с соседями же беседовать о вечном и божественном?

Я показала первое письмо и фотографию, Ева рассказала о загородной резиденции в Москве, где собираются и тренируются остальные валькирии, наравне с эйнхериями. О парочке других мест, о которых я даже понятия и не имела, если честно. Об общем положении дел. Да, с моего изгнания мир определенно изменился. Я много чего пропустила.

Мы и не заметили, как уснули в полусидящем положении. Я просыпаюсь первой. Ева еще сладко посапывает, свернувшись калачиком и уткнувшись мне в бок — милейшее зрелище. На вид невинное дитя, чистый ангел. Кому ж в голову придет, что в бодрствующем виде он может быть таким раздражающим?

Выхожу на кухню. Телефон, оставленный еще с вечера на столешнице, призывно моргает, оповещая о пропущенных звонках. Матерь божья, а Дима-то настойчив. Он, что — всю ночь звонил? С тяжелым вздохом перезваниваю.

— Неужели кто-то вспомнил, какую именно кнопочку надо нажимать, чтобы принять вызов? — ехидство и  облегчение сочились в равном количестве.

— Я, вообще-то, спала.

— А я уже хотел подать в розыск.

Ставлю чайник на плиту.

— Так чего названиваешь? Машину хочешь вернуть?

— Обижаешь, да? Всего лишь беспокоюсь. Только не говори, что уже накаталась?

— Не сказала бы, но можешь забрать.

— Точно?

Не точно. Расставаться с такой красоткой совсем не хочется.

— Уверена.

— Тогда открой дверь.

— Какую дверь?

— Входную.

Удивлено иду в коридор и вот уже смотрю на сияющую улыбку Димы. К уху прижат телефон, в руках горшок с красивой белоснежной орхидеей. Костюмчик, шляпа — все на месте. Сколько у него этих головных уборов? Каждый раз новая.

— Доброе утро, — улыбается он, не вешая трубки.

— Доброе…

— Просила в горшке — получай.

Ошарашено отключаюсь, принимаю подарок, и с опозданием до меня доходит, что на зеркале все еще красуется помадное послание. За полуоткрытой дверью его не видно, но если переступить порог…

— Слушай, я к гостям сейчас не готова. Извини, но чаем не угощу.

— Не страшно. Сам опаздываю. Уже думал, что не дождусь и придется ехать на встречу вот с этим, — кивок на орхидею.

— Оставил бы под дверью.

— Повторяться неинтересно. Ну так что, возвращаешь машину или пока оставишь?

— А, да… Подожди, — поспешно ставлю горшок на комод и хватаю ключи. Возвращаюсь. — Держи. Спасибо. Было… весело.

— Мне тоже, — игривое подмигивание в ответ. — Созвонимся вечером? Только чур бери трубку.

— Я подумаю, — невольно улыбаюсь и машу ему ручкой на прощание.

— Что с рукой?

Черт, забыла.

— Ничего. Не поделили с Евой ужин. Все, я тебе сама позвоню. Пока.

Закрываю дверь перед его носом, избегая дополнительных вопросов. Качая головой, поглядываю на цветок, затем на зеркало, потираю исцарапанную руку и вздыхаю. Утро задалось.

Дальше еще веселее. К обеду по электронной почте приходит ответ из клуба свиданий. Удивительно, но Евина писанина умудрилась кого-то заинтересовать. Мероприятие назначено на следующее воскресение, в дополнительном письме скинуты координаты и время. Кронштадт… а поближе нельзя было ничего найти? И как туда добираться? Хоть забирай “Ягуар” обратно. Надеюсь, в автосервисе за это время успеют хоть что-то сделать.

Мда... сижу и тихонько офигеваю. Не сдержалась, когда последний раз дозванивалась мастерам — наорала. Один в отпуске, другой сломал ногу, у третьего просто руки не из того места растут… Разумеется, моя машина еще не готова. Так что к вечеру воскресенья пришлось заказывать такси.

Ева порывалась поехать со мной, еле удалось отговорить. Ее способности могли бы пригодиться, но во-первых: четырнадцатилетней девчонке нечего делать на таких мероприятиях, ее банально никто не пустит внутрь. Во-вторых: есть вероятность, что смердящий запашок валькирии может и отпугнуть нашу цель. А в-третьих — она заболела. Заболела! Человек, спящий под горой одеял в июле месяце, заболел. Слов нет.

Даже бессмертие отступает перед человеческим иммунитетом и, завалив квартирантку горой таблеток и градусников, уезжаю в закат одна. При параде, разумеется. Классическая черная юбка, завлекающая (специально для привлечения инкуба) прозрачная блузка и легкий пиджачок сверху. Секретарша на выезде. Хоть прямо сейчас иди, подавай кофе-чай на выбор.

Подъезжаю вовремя, хоть и умудряюсь попасть в небольшую пробку. Город-порт встречает прохладным ветром Финского залива. Хорошо, что я додумалась накинуть что-то сверху. Стискиваю ручку большой наплечной сумки и замираю перед дверями кафе, расположенного на первом этаже жилого дома. Обычное такое кафе, ничего особенного. Но мне сюда. Нацепляю на лицо обезоруживающую улыбку и вхожу внутрь.