Незваный гость (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна

– Бывай, Γеля, - попрощался Мишка, косясь на служителя порядка. - Я, пожалуй,тоже на пристани до утра перекантуюсь,там деревенский люд ночует, авось пожалеют сироту.

– Погоди, а приют как же? Давай вместе к директрисе явимся, чтоб тебя не наказали.

– Да меня, наверное, уже в беглые записали, не оправдаюсь.

– И что?

– Наутро уговорюсь с кем, чтоб до Змеевичей подбросили,там на поезд присяду, пацаны сказывали,там обходчики растяпы, не то что наши, пропустят.

Пока мы спорили, к шлагбауму с городской стороны промаршировал полицейский наряд. Служивый в будке проснулся,и прокричал:

– По какой-такой надобности?

Кричал он нам, поэтому я ответила подхалимски:

– Евангелина Романовна Попович я, приезжая, стало быть, у Захарии Митрофановны Губешкиной в Крыжовене проживаю, на улице Архиерейской. Пустите, дяденька, в город.

– Попович? - резко переспросил один из подошедших, судя по нашивкам, офицер – начальник наряда.

Ответить я не успела. Офицер скомандовал:

– Взять!

И двое здоровенных полицейских подхватили меня под руки. Не будь я столь вымотанной и промерзшей, непременно оказала бы сопротивление, что за превышение полномочий, право слово, но тут сплоховала, да ещё выронила саквояж. Сам офицер попытался поймать за шкирку пацана,тот пригнулся в лучших традициях благородной яматайской борьбы, ушел от захвата, одновременно подцепляя ручку саквояжа, кувыркнулся и прыгнул через шлагбаум с ловкостью акробата. Городовой задул в свисток, а Мишка, петляя весенним зайцем, скрылся в переулке. Перфектно! Деньги похищены, я под арестом. Какой-то полный Крыжопень, Гелюшка, получается.

Γригорий Ильич Волков был уездной звездой,и не восходящей, как можно было предположить, а самой что ни на есть зенитной. Коллежский асессор жандармского ведомства был неприлично молод, в нынешнем листопаде ему исполнилось двадцать три года. В Змеевичах, где начал он свою полицейскую карьеру, к юному дарованию поначалу отнеслись скептично. Из молодых да ранний, выскочка, получивший чин незнамо за какие заслуги, видно лапу мохнатую в столицах имеет. Начальник уездного приказа Антон Фомич Самоедов, армейский ветеран всех последних войн, мальчишку решил придержать, должность дал обтекаемую – регистратор, да усадил в архив древние бумажки разбирать.

Должность была по чину и по способностям, Григорий Ильич предоставил начальству документы об окончании заграничной сыскарской школы и результаты языкового экзамена от «Новоградской коллегии сохранения исконности», что-де берендийским наречием владеет в совершенстве, хоть рос и воспитывался у инородцев. Говорил новичок чисто, писал без помарок, самописцем, единственным на весь уезд, владел, чего еще? Школа полицейская? Это у бритов полоумных сыскному да охранному делу учиться надо, у них и царь баба, чего с убогих возьмешь, у нас же в Берендии любой мужик с понятиями службу исполнить горазд. А этот мальчишка и на мужика даже не похож, сопля соплей.

Так расcудил Антон Фомич, подписал указец, да думать на время о коллежском асессоре забыл. А месяца через три легла на его начальственный стол папочка от регистратора Волкова. Даже раскрывать ее не хотелось, но пришлось, помощники настояли. И оказалось в ней десяток раскрытых дел : убийство давнишнее, разбой с прошлого високоса, воровство в имении артиллерийского полковника. Да много всего было, глаза разбегались. Помощники пояснили Самоедову, что регистратор-де сперва архив разобрал, сортировку по датам и тяжести преступлений ввел,и заказал у столяров отдельный шкапчик для дел незаконченных, подвисших,их «висяками» в приказе и называли. Но на том не успокоился.

– Сам что ли, единолично сыск провел? - Хлопнул начальник ладонью по столу. - Кто позволил?

Ему отвечали примирительно, что не самолично вовсе, что в приказе многие регистратору помощь оказывали, потому как по службе положено, да и не в тягость ведь в свободное от присутствия время допросец устроить, либо на складе, где улики пылятся, кое что разыскать . По мелочи помогали, по дружбе. Ну шпиков еще одалживали, филеров то есть,транспорт иногда служебный. Начальника Антона Фомича тревожить эдакими мелочами не смели. Все ведь ладно сложилось, с какого боку ни глянь, и похвалят ещё из столицы за рвение, всенепременно лично его превосходительство господина Самохвалова похвалят.

Антон Фомич дураком не был,иначе бы на своем месте не оказался. Регистратору Волкову вынесли благодарность и наградили денежной премией в тот же день, папочка отправилась по инстанциям, а сам губернский начальник все свои сыскные таланты к новому объекту пpиспособил, стал присматриваться к юному дарованию. И чем больше узнавал,тем более тревожился. Хитрый инородец внедрился в тело приказа, что твой чирей, оброс друзьями-приятелями, личной, пока ещё неофициальной, сыскной командой. Супруга Антона Фомича масла в огонь тревоги подливала, потчевала городскими сплетнями. Григорий Ильич с прочим начальством знакомства свел, особенно близкое с теми, у кого дочери на выданье. Завидный жених, дворянин при чине, молод, собою хорош. Поговаривали, барышни в его обществе млеют. Со старшими почтителен, говорит мало, но по делу. На дуэли дрался с приезжим корнетом Хрусталевым. Тут Антон Фомич руки радостно потер, дуэли императорским указом строжайше запрещены, ужо полетят с плечей чиновничьи эполеты, но супруга его разочаровала. Корнет сперва стреляться хотел, но Волков его в тир отвел, положил все десять пуль точно в яблочко, преподнес сопернику глумливо приз – тряпичного Петрушку,и предложил решить мужской спор кулачным поединком.

– Это у бритов так заведено, у джентльменов тамошних, – пояснил жене Самохвалов. - Неужто слизень инородный берендийского воина на лопатки положил?

– Ах, Антошенька, – всхлипнула женщина и достала из-под скатерти листочек местной газеты.

Антон Фомич заметку посмотрел, на фото победителя полюбовался. По пояс обнаженный Волков позировал на фоне стайки нарядных барышень в шубках и капорах. Плохо дело. Эдак проснешься однажды, а в твоем кабинете уже сопля эта публикой обласканная заседает, твоим подчиненным приказы раздает, а ты слова поперек сказать не можешь,ибо при сопле уже и тесть сановный имеется.

Так рассудил осторожный Антон Фомич и дела в долгий ящик откладывать не стал, просмотрел запросы от уездных приказов и остановился на захолустном Крыжовене.

– Отправляйтесь, Григорий Ильич, к новому месту службы, - велел по–отечески коллежскому асессору, – в грудене тамошний пристав руки на себя наложил, чиновника нового на место еще не назначили, пока суть да дело, я в столицу доложу, что прекрасный кандидат уже делами занят, останется лишь официальное подтверждение получить .

Говорил это Самохвалов, а у самого поджилки тряслись . Доносили ему, что сопля эта бритская только на вид холодна, что гневлив молодчик сверх меры и, что самое неприятное, неожиданно гневлив. А ну бросится сейчас с кулаками? Обошлось .

Волков начальственные напутствия выслушал, ухмыльнулся с пониманием, папочку свою на стол присунул. Извольте-де, Антон фомич, прощальный презент лицезреть, банду вокзальных мешочников раскрыли, только и осталось арест произвести. И, поклонившись, удалился.

Самохвалов еще и филеров к нему приставил, чтоб до поезда провели,и облегченно вздохнул, когда Григорий Ильич Волков коллежский асессор жандармского ведомства чиновник восьмого класса покинул Змеевичи.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, В КОЕЙ БАРЫШНЯ ПОПОВИЧ ПОЧТИ ТЕРЯЕТ РЕПУТАЦИЮ, НО СЕЕТ СЕМЕНА СУФРАЖИЗМА В ДУШИ УЕЗДНЫХ ЖЕНОНЕНАВИСТНИКОВ, НИ НА МИНУТУ НЕ ПРЕРЫВАЯ ПРИ ЭТОМ ДОЗНАНИЯ

«Карта Метла предупреждает о конфликте или ссоре, нарушении договоренности. Возможно нервное перенапряжение, душевное неcпокойствие. Карта говорит о неспособности конструктивно выражать свое недовольство. Карта Метла также может означать тяжелый камень на душе».