Дж. Уорд - Священный любовник

После детоксикации к Фьюри возвращается ясность мышления и способность еще раз осознать всю сложность ситуации с Избранными — и вовремя, черт побери. Мне очень нравится эта часть, где он принимает решение:

«Наблюдая целую жизнь, развитие истории в чаше с водой, Кормия осознала, что, рассматривая качающийся в воздухе медальон, она наблюдала развитие и ход истории прямо перед собой, в реальном времени.

После этого уже ничего не будет прежним.

С высоко поднятым, зажатым в руке и раскачивающимся из стороны в сторону украшением, Фьюри объявил жестким, глубоким голосом:

— Я — сила расы! Я — Праймэйл! И я буду править».

Священный Любовник, стр. 484

То есть внутренняя героическая природа Фьюри наконец-то реализовалась — и слава Богу, все козыри были у него в руках, когда он шел на встречу с Девой-Летописецей.

Об этом противостоянии. Во время разговора с Девой-Летописецей, я думаю, он в первую очередь указывает на то, что являлось ее существенным промахом, когда речь шла о расе, которую она создала и полюбила. Она слишком их опекала и, как сказал Фьюри, должна обрести безоговорочную веру в свое творение. Традиции вампирской расы препятствовали выживанию самого вида не меньше, чем война с Обществом Лессенинг, и все это должно измениться: вступление в Братство должно быть открытым, чтобы как можно больше воинов могли стать его частью, а Избранным нужна была свобода, и они ее заслужили.

Обратите внимание на все эти социальные и религиозные ограничения расы вампиров. В самом начале серии были читатели, которые критиковал книги за царящий в них дух шовинизма — слишком уж доминируют здесь мужчины. Но в этом все и дело.

Правило четвертое: сюжетные линии, они как акулы. Они должны пребывать в неизменном движении, или же умрут.

Серия должна начинаться с момента, когда назрела необходимость решить какую-либо проблему — иначе не было бы борьбы, конфликтов, не было бы эволюции и конечной развязки. И даже с улучшениями, произошедшими в Священном Любовнике, в мире по-прежнему остается огромное количество запретов, которые требуется отменить или областей, где назрели конфликты — в истории о Ривендже (Отомщенный Любовник) будет много подобных примеров.

Симпат, сотрудничающий с Братством? Ядерная смесь.

Дело в том, что сюжетные линии должны как бы пролегать через игровое поле главных героев. Всегда. Например, для меня самая мощная сцена в книге — момент, когда Фьюри покидает личные покои Девы-Летописецы после того, как освобождает Избранных и возвращается в их Святилище:

«Открыв дверь, он застыл как вкопанный.

Трава была зеленой.

Трава была зеленой, небо — голубым… нарциссы стали желтыми, а розы окрасились в радужные цвета «Крейола»… а дома стали красными, кремовыми, темно-синими…

Избранные высыпали из своих комнат, держась за мантии, ставшие цветными, оглядываясь вокруг в изумлении и восхищении.

Кормия выбежала из Храма Праймэйла, ее красивое личико выражало изумление, пока она осматривалась вокруг. Увидев его, она прижала ладони к губам и быстро-быстро заморгала.

С криком, она подхватила свою восхитительную, бледно-сиреневую мантию и побежала к нему, по ее щекам текли слезы.

Он поймал ее, прижимая ее теплое тело к своему.

— Я люблю тебя, — задыхаясь, вымолвила она. — Я люблю тебя, люблю… Люблю.

В этот момент с миром, который принадлежал ему и ждал перемен, с шеллан в своих надежных руках, он чувствовал то, что не мог даже вообразить.

Он, наконец, почувствовал себя героем, каким хотел быть всегда».

Священный Любовник, стр. 492–493

Скажу честно: на это месте я рыдала как младенец. Это был просто идеальнейший для Фьюри момент, и этого бы не произошло без каких-либо кардинальных изменений в мире.

И если уж говорить о том, что требовалось изменить, пару слов о Фьюри и Зи. В ходе всей книги мы изучали отношения между близнецами, и там было над чем задуматься. Фьюри был полон едва сдерживаемого раздражения и злости, и в конечном он выплеснул эти эмоции наружу (я имею в виду, ту сцену возле особняка, что начинается на странице 277, где эти двое набрасываются друг на друга). Скажу, что думаю: отсутствие у Зи благодарности в этот момент было больше связано с его нынешними страданиями, а именно с его беспокойством о Бэлле и ее беременности, чем с его огромным негодованием по поводу того, что его спасли. В конце концов, иногда очень трудно быть благодарным за свое существование, когда сама основа жизни так неустойчива.

Фьюри хочет признательности от своего близнеца, ему необходимо хотя бы его «спасибо». Для меня лично, одна из самых трогательных сцен в серии, над которой я просто рыдала, пока писала ее, это воссоединение близнецов после рождения Наллы. К этому моменту Фьюри уже был на пути к выздоровлению и пересмотрел свою роль Праймэйла — а Бэлла и Налла пережили роды, так что Зи тоже чувствовал себя намного лучше. Но между близнецами все равно оставалось отчуждение. По крайней мере до того момента, когда Зейдист приехал в дом Рива в Адирондаке и вышел навстречу брату, исполняя в это время арию Пуччини:

«Фьюри встал, будто голос его близнеца, а не собственные ноги оторвали его от кресла. Песня была невысказанным выражением благодарности. Это — признательность за спасение, за жизнь. Это распахнутый рот изумленного отца, которому не хватало слов, чтобы выразить свои чувства к брату, которому понадобилась музыка, чтобы показать все, что он не мог сказать словами.

— А, черт… Зи, — прошептал Фьюри посреди этого великолепия».

Священный Любовник, стр. 531

Если вы внимательно прочтете всю книгу, вы увидите, что то здесь, то там я отмечаю вещи, которые не обязательно произносить вслух или понимать. Мы говорим о сцене между Джоном и Кормией, Фьюри и Рофом, Фьюри и Кормией. Я хотела, чтобы все они вывели нас в конечном итоге к этому моменту, когда эмоции Зи стали до такой степени всепоглощающими и сложными, что он не смог их объяснить, и ему пришлось петь, чтобы донести до других то, что он чувствовал. И его послание получено точно таким образом, каким он его подает: Огромное Спасибо, выраженое в песне с любовью, принимается тем, кого он этой песней благодарит. Идеально.

Тема безмолвного единения еще раз появляется в последних строках книги. Здесь Фьюри прижимает Кормию близко к сердцу после того, как делает ей предложение сочетаться браком по возвращении в особняк Братства: