Чужой престол - Анна Шнайдер
— Да, наверное. Но я всё равно не понимаю, зачем нужны эти проблемы. Я только рад, что больше не… сам понимаешь.
— Ты — редкое исключение, — хмыкнул Морган, садясь на свою кровать. — Но давай всё же попробуем отдохнуть. Только не раздевайся.
— Почему? — удивился Риан. Нет, он и так не собирался снимать с себя одежду, почему-то считая, что в скором времени обязательно понадобится куда-нибудь бежать, и отсутствие штанов будет лишь мешать.
— Так надо, — туманно объяснил Морган, обречённо вздохнул и лёг.
Даже ботинок не снял.
.
Сон наползал медленно, но тяжело, придавливая, словно камень. Постоянно хотелось проснуться и куда-то бежать, было тревожно и тошно, а ещё кровь в жилах будто стала чуть теплее — значит, где-то поблизости творилась родовая магия. И Риан бы встал, чтобы проверить свою мысль, но отчего-то не мог. Напрягался, силился перебороть ощущение приколоченности к кровати, однако безуспешно. Сонливость накатывала мощными волнами, захлёстывая с головой, и всё, на что он был способен — это дышать.
Он понял, что происходит нечто ненормальное, ещё даже не проснувшись. Точнее, именно поэтому и понял, ведь такого с ним раньше не водилось. Да и родовая магия… Вокруг всё было пронизано ею, словно Риан находился не в своей комнате во дворце, а в клетке из родовой силы.
А потом ему вдруг стало настолько холодно, что сонливость моментально прошла, и бывший принц, ругаясь, как сапожник, вскочил на ноги. Тут же схватился руками за закружившуюся голову, слыша, как рядом точно так же ругается канцлер.
— Что это? — раздался поблизости чей-то недоумевающий голос, и Риан узнал в говорившей Элизу. — Где мы? И почему так холодно?
— Потому что на улице почти зима, — сварливо отозвался Морган, и бывший принц, отпустив ноющие виски, огляделся.
Где именно они оказались, Риан понял сразу. Это было очевидно. Слева и справа находились стены из колючего боярышника, ровные и аккуратные, будто его кто-то недавно подстригал. Под ногами была густая, но короткая трава, и Риан пожалел, что, в отличие от Моргана, снял ботинки — в носках ходить по земле было холодновато. Будь он по-прежнему Альго, и внимания бы не обратил, но возможность согревать самого себя родовой магией Риан потерял.
Трава была ярко-зелёной, сочной, практически летней. И если бы не иней, её покрывавший, и редкий снежок возле стен из живой изгороди, можно было бы подумать, что внутри лабиринта по-прежнему лето.
Да, лабиринт…
Риан задрал голову и посмотрел вверх. Стены были настолько высокими, что неба почти не было видно — оно казалось далёким, будто Риан смотрел на него в бинокль с обратной стороны. Соответственно, и свет в лабиринт почти не проникал, хотя для того, чтобы рассмотреть окружающее, его хватало.
— Думаю, где мы находимся, и так понятно, — послышался рядом злой голос Эрнеста, и Риан опустил голову, оглядываясь. Тут же едва не воскликнул удивлённо, наконец осознав, что очутился в лабиринте вовсе не один, и даже не в компании с канцлером, Морганом, Нортоном и Эрнестом. Судя по количеству людей, встающих сейчас с земли, причём некоторые были в одном нижнем белье — здесь оказалась, скорее всего, вся свита принцессы. Человек пятьдесят, не меньше. А вот самой Анастасии не было.
— Браслет связи не работает, — вздохнул Нортон, встав рядом с дознавателем. Он, как и Эрнест, тоже был полностью одет, но без ботинок. — Родовую магию лабиринт глушит напрочь. И любую другую, направленную извне, тоже — я уже проверил. Не могу никому послать сигнал.
— Если магия будет оставаться внутри, то лабиринт её не заглушит, — заметил Риан, создавая вокруг погодный купол, чтобы стало теплее. Раздались возгласы облегчения, а Элиза, стоявшая ближе всего к артефактору, даже улыбнулась благодарно, но печально. На девушке была лишь ночная рубашка, закрытая, но не самая тёплая.
— Получается, мы все погибнем? Из лабиринта ведь нельзя выбраться.
Кто именно сказал эту фразу серьёзным, но обеспокоенным тоном, Риан осознал не сразу: всё-таки он слишком мало общался с Огденом и ещё не научился узнавать его голос. Тем более, что король стоял сзади.
— Ваше величество, и вы здесь, — вздохнул канцлер, моментально оборачиваясь, как и Риан. Бывший принц едва не расхохотался, увидев, что Огден, в отличие от Роланда, по-видимому, давно и крепко спал в своей постели — на нём оказались одни подштанники. — Сейчас будем разбираться, можно выбраться или нет. А пока…
Окружающие с удивлением наблюдали за тем, как канцлер начинает раздеваться, снимая с себя поочерёдно камзол, рубашку, ремень и штаны с ботинками. Наконец, оставшись в одних трусах — намного более коротких и открытых, чем ночные штаны короля, — Роланд протянул одежду Огдену и твёрдо сказал:
— Одевайтесь, ваше величество.
— Но… — попытался возражать Огден. Он сильно покраснел, и это было незаметно даже несмотря на тусклый свет, проникавший в лабиринт сверху. — Роланд…
— Одевайся, — ещё твёрже отрезал канцлер. — Тебе не солидно ходить в одном белье, а я переживу. Остальные — посмотрите, пожалуйста, друг на друга, и кто более одет, поделитесь чем-нибудь с девушками.
В итоге Огден отдал рубашку Роланда Нинель, а Риан поделился своей с Элизой. Флоранс повезло больше остальных фрейлин — она была одета, Морган её не раздевал, лишь положив на кровать после того, как справился с проклятьем. Даже туфли не снял, из-за чего у Риана возникло серьёзное подозрение, что шаман догадывался о происходящем заранее. А может, увидел в своих рунах? Всё может быть.
Но и не понимала Флоранс тоже больше всех. Последнее, что она помнила — как бежала из дворца на свидание к своему гвардейцу, а потом — словно яма на месте памяти. Нортон решил вкратце просветить девушку, а Риан в это время подошёл к канцлеру. И прежде чем обратиться к нему, невольно подумал о том, что на Роланде из всех оказавшихся в лабиринте меньше всего одежды. Однако именно канцлер — единственный из всех — всё равно выглядел королём, безумно напоминая этим Риану дядю Арена — тот тоже всегда выглядел императором, и неважно, был он одет или нет.
Бывший принц был уверен: Огдену не хватит вечности, чтобы этому научиться.
Роланд
Канцлер, как и всегда, старался не паниковать. Король Фредерик не зря говорил, что не бывает безвыходных ситуаций. Роланд не верил, что не существует способа пройти
