Марина Кистяева - Я всё снесу, милый
Есть не хотелось, но надо было себя чем‑то занять.
Иначе от мыслей, жужжащих, точно пчелиный рой, она сойдет с ума.
На кухне первым делом просмотрела все шкафы, даже в кладовку заглянула. Так, теперь знает, где что лежит. Приятно было еще раз убедиться, что в доме этого мрасса продукты только натурального происхождения.
Дальше — дело техники.
Через десять минут Зоя уже взбивала творог со сливками и яйцами. На столе аккуратными дольками лежал порубленный банан и высилась небольшая горка изюма. Самым сложным оказалось разобраться с духовым шкафом. Ничего, она сообразит, как работает этот «зверь».
— Что вы делаете? — женский голос заставил Зою вздрогнуть.
Обернувшись, она увидела застывшую в дверях женщину, просветившую ее насчет значения слова «ширас».
— Творожный пудинг, — Зоя пожала плечами и вернулась к прерванному занятию.
— Но зачем? — кажется, женщина была искренне удивлена.
— Чтобы съесть. Хотите, и вас угощу. Дан мне не может составить компанию, остаетесь вы. Как вам мое предложение?
Женщина прошла в кухню и остановилась напротив Зои, наблюдая за ее работой.
— Часто приходилось готовить? — спросила она, оставив предложение без ответа.
— Не поверите — каждый день!
— Готовка в доме господина Юлиана — моя обязанность.
Зоя улыбнулась.
— Кухня большая. Надеюсь, вы мне выделите небольшой участок для работы?
— Вы собираетесь готовить для себя отдельно? — женщина нахмурилась.
— Так точно. Только не подумайте, что я хочу вас оскорбить, отказавшись есть то, что готовите вы. Я иногда буду наведываться на кухню и стряпать для себя. Приготовление еды меня успокаивает.
Зоя пожала плечами. Чтобы ни сказала женщина, она все равно станет сюда приходить. Просто выберет время, чтобы никого не потревожить и не оскорбить чье‑то самолюбие.
С минуту женщина молчала, не скрывая во взгляде заинтересованности и легкого удивления. Потом сказала:
— Хорошо. Думаю, мы друг другу не помешаем, Зоя.
— Вы назвали меня по имени? — она замерла.
В горле запершило, а сердце заныло, поддавшись глупой надежде на неизвестно что.
— Да, а что в этом странного?
— Все называют меня ширас.
Женщина фыркнула.
— Я не все. Кстати, меня зовут Алисия.
— Приятно познакомиться, — Зоя не лукавила.
— Так ты говоришь: пудинг готовишь?
— Так точно.
— Ну‑ка, расскажи свой рецепт, — Алисия приставила стул к столу и села, наклонившись вперед.
Зоя растерянно моргнула, а потом начала комментировать свои действия.
Они в основном говорили о кулинарии, старательно избегая темы появления Зои в доме Варшавского. Девушка была благодарна за то, что ее ни о чем не расспрашивают, не поучают. Алисия девушке понравилась. Хоть у кого‑то в этом доме оказалась душа.
Творожный пудинг удался на славу.
— Ни за что бы не разобралась с духовкой! — призналась Зоя, выслушав объяснения Алисии насчет того, как правильно выбирать режим. — Столько наворотов!
— Привыкнешь. Пару раз воспользуешься и поймешь, что все очень просто.
— То есть ты не возражаешь, если я буду наведываться на твою территорию? — они перешли на «ты».
Кухарка фыркнула и достала из шкафа белоснежный фартук — неизменный атрибут кухни двадцать первого века, но никак не нового тысячелетия. Оказывается, есть неизменные вещи.
— А ты бы так меня и послушала! Наверняка решила тайком прибегать.
— Так и есть, — призналась Зоя.
— Бунтарка?
— Я? Никогда в жизни не была…
— По тебе не скажешь.
— Почему?
— Твое появление наделало шума. Я встречала других ширас — ты в корне от них отличаешься.
— Мне затейник уже сообщил, что я бракованная, — довольно усмехнулась Зоя, наливая кофе, приготовленное Алисией.
— Затейник?
— Ага, он самый. Дан. Я так его называю.
Алисия засмеялась в кулак.
— Ой, Зоя, а говоришь — не бунтарка… Он тебе там случаем электричество и воду не перекрыл?
— Кто? Дан? Пусть только попробует! Я его предупредила, что у меня вредный характер. И злопамятный. Испужался.
— Интересная ты, — заметила Алисия, доставая рис с овощами. — И очень хорошая. Не похожа на тех испорченных ширас, которые сразу начинают права качать. Понимают, что если забеременеют, то с ними станут носиться и выполнять любую прихоть. Чего только не наслушаешься и не насмотришься!
— Алисия, а что в этом странного? В криосон погружалась элита, богатые люди. Не просто богатые, а очень.
Кухарка, мастерски нарезая овощи, повернула голову и внимательно посмотрела на Зою.
— А ты разве к ним не относишься?
— Я? — Зоя ткнула себя в грудь. — Алисия, посмотри на меня! Я похожа на отпрыска богатых родителей?
— Нет…
— Вот! Я с восемнадцати лет зарабатывала на жизнь сама. И, поверь, ничто мне не доставалось легко и просто. Обучение, более — менее сносная работа…
— А как же ты тогда оплатила криосон?
Зоя печально покачала головой и сделала последний глоток кофе.
— Я его не оплачивала. И он мне на фиг не нужен был.
С этими словами она ополоснула бокал и вышла из кухни, так и не попробовав творожный пудинг.
— Где ширас? — первым делом спросил Юлиан, войдя в столовую и обнаружив, что завтрак накрыт на одну персону.
— Она спит. И вставать отказывается, — хмуро сообщила Натис, вытянувшись по струнке при появлении хозяина.
— Спит? — переспросил Юлиан и посмотрел на часы. — Время — половина девятого. В котором часу она легла спать?
— В одиннадцать. Потом в три уходила на кухню, вернулась без пятнадцати пять. Легла, когда уже светало. Попробовать еще раз разбудить?
— Нет, не надо. Пусть спит, — у него были дела, и общение с ширас пока не входило в его планы. — Сегодня не будите. Но впредь постарайтесь соблюдать режим.
— Как скажете, господин мрасс.
— А что она делала на кухне? — поинтересовался Юлиан, беря столовые предметы.
— Пудинг готовила.
— Пудинг? — в голосе мрасса проскользнуло удивление.
— Да.
— Интересно… Он еще остался?
— Простите, господин, я вас не совсем поняла.
Натис нахмурилась. Она работала в доме Варшавского больше десяти лет и гордилась тем, что за время службы не получила ни одного серьезного нарекания. Но едва вчера увидела ширас с поникшей головой и одновременно горящими глазами, поняла — спокойная жизнь закончилась. Сегодня только первая ласточка.
— Вы все правильно поняли, Натис. Если пудинг еще остался, принесите, пожалуйста.
У Натис едва не сорвался закономерный вопрос: «Зачем?», но она вовремя прикусила язык. Господин не любил, когда обсуждали его действия.
