Действуем, сестра! Свадьбе быть? - Елена Коломеец
— Разберусь, — киваю я, вскакивая на метлу. — Надеюсь, буду скоро и с Роберто. Ну а нет, ищите меня в особняке Моретти, — кричу я, уносясь в небеса.
Метла дергается, как молодая кобыла, изо всех сил стараясь сбросить меня вниз. Но не на ту напала! Покрепче сжав древко руками, я упираюсь ногами в приступки и всей своей волей, стремлюсь вперед. Вихляя и заваливаясь в стороны, мы все-таки летим.
Через рощицу с дубами у особняка я пролетаю насквозь, протаранив пару крон. Вот и дверь.
— Тпррру! — кричу я, переводя указатель в положение «стоп».
Но инерция слишком высока. Цепляюсь прутьями за перила, меня разворачивает и несет прямо в огромное стекло!
Лейна Великая, храни Реми за встроенный контур защиты. Отделываюсь легким испугом. Чего нельзя сказать о хозяевах дома. Дирх, более неудачного варианта познакомиться с родителями Роберто и придумать было нельзя. Окно разбила, гостиная в осколках, а сама я встрепанная, с листьями в голове вломилась в их дом на дикой метле, как какая-то безумная древняя ведьма.
— Познакомьтесь, это — моя невеста! — сияя, говорит Роберто и хохочет.
И я понимаю, что все в порядке. Стекло можно вставить, осколки убрать. Главное, что мы вместе.
9. Реми. Серьезный разговор.
Только взметнувшиеся в небо листья, сорванные с деревьев, напоминают об удивительном отлете Зои на метле. Вокруг восторженно ахает народ, а я думаю, что надо будет подтянуть с правой стороны стремена, чтобы так не заваливалась. Но вообще неплохо получилось.
— Дирха мне в корпус!
Громогласно восклицает кто-то и толпа почтительно расступается, пропуская мистейра Грасса. Он все еще смотрит вслед Зои, хотя даже точку, в которую она превратилась, уже не разглядеть.
— Ну мальчишка, ну мастер, — качая головой, говорит он, — если император не подпишет с тобой контакт, я лично закуплю десяток таких красавиц для Белых драконов. Никакому пегасу за ней не угнаться. Не говоря уже о том, что метле не нужно стойло и в бою ее не подстрелить.
— Да, но вам понадобятся хорошие мажинеры-механики в штат, — уточняю я, — а мне поставки гравиров. Я и эти-то достал с огромным трудом.
— Если я не ошибаюсь, «МагикМажинерик» выпускают гравиры, — почесав затылок говорит Грасс. — И, как я понимаю, на имперский контракт вы претендуете вместе? Почему бы вам не объединиться?
— Потому что «МагикМажинерик» не станет якшаться с какими-то провинциальными выскочками, — звучит из толпы сухой, чуть надтреснутый голос. И я уже знаю, кому он принадлежит.
— Потому, — добавляю я, — что «Четыре колеса» не станет связываться с зазнавшимися снобами из «Мажинерик».
А вот и дед собственной персоной. Я не видел его несколько лет, с похорон матери. У него хватило наглости явиться туда.
— Я мог бы догадаться, — пристально меня разглядывая, говорит дед. — Талант к мажинерии достался тебе от меня.
— Какое счастье, что вам не пришлось на него тратиться, — отвечаю я. Дирхов сын, он заставляет меня нервничать.
— Реми, — шепчет Хлоя, касаясь моей руки своей тонкой прохладной ладошкой. И гнев будто волна отходит. Словно весь вытекает через маленькие прохладные точки, в которых ее пальцы касаются моих.
— А как ты думаешь, кто оплатил твое обучение в мажинерной академии и договорился о том, чтобы тебя туда приняли — Великая Лейна? Но зная твой несдержанный характер, я предпочел не афишировать себя.
Что? Моя стипендия была на самом деле оплачена дедом? Он не смел! Не имел права так поступать, мне ничего от него не нужно. Когда мы нуждались в его помощи, он отвернулся.
— Я верну ваши затраты, — сухо отвечаю, крепче сжав руку Хлои, — не думаю, что вам стоило тратиться на обучение ребенка, рожденного в результате столько вопиющего мезальянса.
Меня словно тошнит словами. Ничего не могу с собой сделать, говорю и говорю, будто избавляюсь от скопившейся за года обиды и боли.
— Что ж, — сухо говорит дед, отворачиваясь, — вероятно, ты имеешь право так говорить.
Он уходит, опираясь на резную трость и я мельком замечаю, как побелели от напряжения его пальцы.
— Старик Дунс — своенравный, как дирх, но неплохой мужик, — говорит Грасс, глядя ему в след. — Может, не мое это дело, парень, но ты хотя бы дай ему шанс высказать его точку зрения. Ты был ребенком и мог неправильно понимать ситуацию.
— Нечего там понимать, — резко отвечаю я, но увидев, как огорченно смотрит на меня Грасс, добавляю, — но в любом случае спасибо за совет и участие. Я подумаю.
— Подумай, сынок, подумай. Вам завтра перед самим императором выступать, негоже так собачиться.
Грасс отходит дать распоряжение о конвое для нашей кареты и ее транспортировке, а мы с Хлоей остаемся вдвоем.
— Ты думаешь, я был слишком груб?
— Я думаю, ты был искренен, — отвечает она, чуть улыбаясь и тянет меня куда-то за руку. — Смотри, там продают лимонад и орешки. Хочешь?
— Не откажусь от стаканчика абрикосового, — улыбнувшись отвечаю я.
Абрикосового нет, и я беру апельсиновый, а Хлоя, посомневавшись, анисовый. Он пахнет лекарствами, но ей, вроде, нравится.
— Как леденцы от кашля, — смеется она, делая глоток, — придется тебе терпеть и не целовать меня, пока он не выветрится.
— Если уж все равно терпеть, лучше я потерплю анис.
Легко целую ее в уголок губ, но не могу остановиться. Не могу, не хочу, не желаю никогда останавливаться. Хочу целовать каждую точку ее тела, от макушки до кончиков пальцев. Святая Ина, как только мы вернемся в Рейенхилл, поженимся. Сразу же, не слезая с кареты.
— Почему ты смеешься? — спрашивает Хло.
— От счастья, что ты у меня есть.
Мы допиваем лимонад, сидя за небольшим круглым столиком у покрытого опавшими листьями пруда. По темному зеркалу воды скользят лебеди.
— Скоро осень, — говорит Хлоя и крутит в руках оранжево-красный листик клена, упавший к нам на стол.
— Люблю осень, — бросаю взгляд на схватившиеся золотом, уходящие вдаль аллеи. — Этот особый запах сухих листьев и затаившихся в небе дождей. Богатство фактур и цветов. И приятную прохладу, когда можно оценить прелесть теплого шарфа или чашки горячего кофе.
— Иногда рядом с тобой я себя чувствую такой глупой, — признается Хлоя, а я просто
