Разлука Орхидеи и Повелителя демонов - Цзюлу Фэйсян
– Уходи, уходи, уходи! – заорал демон, с трудом ворочая трясущимся языком. – Пошел, пошел, пошел! Быстрей уходи!
Стражник не верил своим ушам – все-таки Повелитель по-прежнему держал в руках меч. Но, сообразив, что меч слишком долго не опускается, бедолага торопливо развернулся, на четвереньках метнулся к двери и выскочил наружу.
В опочивальне повисла тишина, которую нарушало только тяжелое дыхание Дунфан Цинцана.
– Вздумал с утра рубить всех подряд? Ты совсем рехнулся?
Повелитель демонов шумно выдохнул. Ему показалось, что он действительно сходит с ума. Он отшвырнул меч, но его рука все еще дрожала от волнения, которое было никак не унять.
Дунфан Цинцан сжал виски. Похоже, спустя время к нему вернулся рассудок, и он спросил, с трудом сохраняя самообладание:
– Пока Темнейший был пьян, ты… ты… развлекалась, используя его тело?
– Я? Развлекалась? – удивилась Орхидея. – Что за… чушь…
В ее голове медленно всплыли воспоминания: она воодушевленно стучала себя по груди, хлопала рукой по подушке и требовала привести мужчину. У Ланьхуа отвисла челюсть. Что же делать? Кажется, она и впрямь наломала дров. Да к тому же воспользовалась телом Дунфан Цинцана! Самое ужасное, что… она совершенно не помнила, совершил ли стражник непоправимое после того, как улегся с ней рядом…
Орхидея зажала рот рукой и ударилась в панику. Дунфан Цинцан снова уселся на кровать, потирая голову, как будто она ужасно болела.
– Большой Демон… – Когда Ланьхуа осознала, что натворила, ее захлестнуло чувство вины. – Я… Я не нарочно… Я не знала, что спьяну способна…
– Просто заткнись!
– У-у-у! – заголосила Орхидея. – Я очень перед тобой провинилась! По словам наставника, тех, кто нарушает чужое целомудрие, Небеса карают молнией…
Голова Дунфан Цинцана разболелась сильнее.
– Только не убивай братца-стражника. Это я во всем виновата. Хочешь чьей-то крови, накажи меня.
– Упиваешься безнаказанностью? Напоминаешь, что тебе ничего не грозит, пока ты в моем теле?
– Нет-нет… У-у-у! Я знаю, что виновата…
Слезы, текущие из левого глаза, доставляли Дунфан Цинцану неудобство. Он раздраженно оторвал от простыни лоскут и насухо вытер левую щеку.
– Хватит заливать лицо Темнейшего слезами.
Ланьхуа по-прежнему сгорала от стыда.
– Но я же тебя… – всхлипывала она. – Я правда не хотела…
Дунфан Цинцан снова потер виски.
– Все было не так, как ты думаешь.
Орхидея перестала плакать.
– Не так?
– Это ведь и твое тело тоже. Неужели не чувствуешь? Не было ничего.
Только сейчас Ланьхуа догадалась прислушаться к собственному телу.
– Святые Небеса, как же я перепугалась, – с облегчением выдохнула она.
Избавившись от чувства вины, Орхидея тут же возмутилась:
– Тогда почему ты едва не прикончил братца-стражника?
– У тебя еще хватает наглости спрашивать? – приструнил цветочную фею Дунфан Цинцан.
Повелитель демонов вздохнул и, к своему удивлению, почувствовал, что постепенно привыкает к выходкам Ланьхуа. По крайней мере, он научился быстрее восстанавливать душевное равновесие.
Приведя мысли в порядок, он громко приказал:
– Приготовьте Темнейшему воду для омовения.
Через некоторое время в дверь тихо постучали.
– Господин, вода готова, пройдите в зал Очищения.
Дунфан Цинцан запахнул одежду, накинул верхнее одеяние и вышел из опочивальни. Слуги у него на пути все как один неподвижно уставились в пол, не смея косо взглянуть на Повелителя, но, когда тот дважды свернул за угол, сзади послышался шепот. Чаще всего упоминались слова «господин» и «мужчина». Что ж, ничего непоправимого, конечно, не произошло, однако… Орхидея снова почувствовала себя виноватой: похоже, она окончательно разрушила репутацию древнего демона.
Дунфан Цинцан ничего не сказал. Глядя на его каменное лицо, можно было подумать, что он ничего не слышал. В прошлый раз, когда его обсуждали служители Загробного мира, он вел себя точно так же. Он не придавал значения сплетням и презирал кривотолки, как будто судачили не о нем, а о ком-то постороннем.
Ланьхуа не сумела сдержать любопытство:
– Ты не злишься, когда тебе перемывают кости?
– Только слабаки судачат за спинами, – ответил Дунфан Цинцан. – Речи медведок и муравьев[26] мое сердце не тревожат.
Орхидея растерялась. Судя по легендам и тому, что она узнала за последние несколько дней, Дунфан Цинцан был вспыльчивым и раздражительным, убить при малейшем неудовольствии ничего ему не стоило. А еще он оказался заносчивым, нетерпеливым, жестоким и безрассудным. Но после этих слов Ланьхуа вдруг подумала, что, вероятно, Большой Демон не так-то прост. Возможно, у него особое представление о жизни.
– По словам наставника, кривотолки стирают в порошок кости…
Не дожидаясь, пока Орхидея договорит, Дунфан Цинцан усмехнулся:
– Темнейшему не страшны ни гора мечей, ни море огня, ни древние артефакты. Зачем Темнейшему бояться сплетен? Кривотолки стирают в порошок кости? Ха! Это грозит лишь слабакам.
Орхидея на миг потеряла дар речи, а потом поняла, что никакого особого представления о жизни у Большого Демона нет и в помине. Он просто-напросто высокомерен…
Беседуя с Ланьхуа, Дунфан Цинцан подошел к залу Очищения и открыл дверь: внутри клубился густой водяной пар. Повелитель демонов небрежно скинул верхнее одеяние с плеч и протянул руку, чтобы развязать пояс, но внезапно схватился левой рукой за грудь.
– Что ты собираешься делать? – воскликнула Орхидея.
Дунфан Цинцан посмотрел на просторную купель.
– Разве непонятно?
– Зачем тебе мыться? – всполошилась Ланьхуа. – Ты же сказал, что ночью ничего не произошло.
Дунфан Цинцан нахмурился.
– От тела разит вином. Разве не следует смыть дурной запах?
– А-а-а… Не смей раздеваться, я не хочу мыться вместе с тобой!
– Тогда уходи.
Затащив левую ногу в купель, Дунфан Цинцан обнаружил, что почти свыкся с параличом, который то и дело разбивал половину тела. Когда Повелитель демонов уселся в купель, его левый бок словно одеревенел. Левая рука стыдливо прикрывала левый глаз. Дунфан Цинцан наслаждался редкими мгновениями тишины. Еще никогда чужая душа не вела себя в его теле так смирно. Повелитель демонов прислонился спиной к каменной стене, упиваясь драгоценным покоем. Прежде Дунфан Цинцан покоем не дорожил. Он был могучим демоном, который повелевал ветром и тучами. Обычно это его умоляли проявить милосердие и не нарушать чужой покой, однако теперь… Что ж, как говорится, времена изменились, а вместе с ними и нравы.
Размышляя о древности, Дунфан Цинцан кое-что вспомнил. Он правой рукой выплеснул из купели немного воды. Капли слились вместе, вытянулись и обратились в три неподвижных силуэта.
– Отыщите меч Северного Ветра.
Три фигуры молча кивнули и исчезли из зала Очищения, словно подхваченные ветром. Ланьхуа отняла руку от левого глаза и огляделась по сторонам.
– Что за меч ты ищешь? С кем ты разговаривал, Большой Демон?
– Со стражами, которых создал, – рассеянно ответил Дунфан Цинцан и вдруг улыбнулся. – Ты же хотела
