Я злодейка в дораме - Екатерина Вострова
Она осторожно дует на его ссадины, чтобы не щипало, пока она их смазывает. Ссадины не щиплет, но отчего-то щиплет в глазах, а в горле стоит ком.
А потом случается то, что случалось совсем уж редко. То, что он хранил в сердце как самую большую драгоценность.
— Обниму тебя… — шепчет она и крепко-крепко прижимает к себе.
Вей Лун боится пошевелиться и потерять то тепло, которое чувствует в этот миг. Кажется, любой неосторожный вздох может задуть этот слабый огонек между ними. Лун обещает себе, что он не будет таким, как отец, что обязательно докажет матери, что он хороший сын и все сделает ради нее, ради таких вот крохотных трепетных моментов, когда она спокойна, а он почти счастлив.
Сон сменяется другим, снова болезненным и тревожным.
Вокруг него собралась большая толпа.
— Этот воришка уже всех тут достал, давайте проучим его как следует! — кричат взрослые мужчины.
У кого в руках полено, у кого-то хлыст. Вей Лун загнан в угол и ужасом понимает, что живым ему отсюда не уйти.
Но как же мама? Как же она одна без него?
Толпа обрушивается на него удары один за другим.
Внезапно среди беспорядочного мельтешения лиц и боли Вей Луна охватывает странное ощущение. Оно словно отстраняет его от происходящего, делая побои не такими ощутимыми, а боль — всего лишь далеким эхом. Вокруг него вихрится черная дымка, а на периферии сознания эхом звучит голос. Он призывает убить, разорвать, растерзать, отомстить обидчиков.
Когда мальчик открывает глаза, они уже все мертвы. Его собственная одежда пропитана кровью, на лице соленые брызги.
Он приходит домой как во сне.
— Ты… Ты не мой сын! Ты — маленький монстр! Убирайся отсюда! Прочь! Прочь! Я знала, что тебя не надо рожать, пыталась избавиться от тебя! Что я только ни делала! Ты не должен был родиться! Ты монстр, убирайся!..
Ему становится страшно и горько. Гораздо страшнее, чем когда толпа обступала его. А голос внутри снова говорит ужасные вещи, и снова вокруг тела вьется черная дымка.
Вей бежит прочь, боясь причинить маме вред. Он и так доставил ей столько страданий, он не может множить их еще больше.
Реальность во сне снова искажается, память предстает истлевшими картинками.
Соседи обзывают его мать сумасшедшей, и она уже давно не выходит дальше крыльца. Вей Лун по-прежнему промышляем воровством и приносит ей еду. Ставит тайком на порог и убегает, чтобы она его не видела.
Он обещает себе, что исправится, станет хорошим и тогда покажется ей на глаза. И она простит его, смажет лекарством его раны, подует, скажет, как в детстве, «Обниму тебя…» и прижмет к себе сильно-сильно.
Спустя много лет он пропадет на чуть дольше, чем обычно, а когда вернется — узнает, что мать в лечебнице и очень плоха. Хотя какая это лечебница? В этом доме не было даже врачей, туда просто свозили больных со всей округи и оставляли на жестких койках умирать. Воздух там был пропитан запахом болезни и смерти, словно само место проклято.
— Вы сын этой женщины? — спросит его хмурый смотритель. — Она очень ждала вас. Говорила, что вы обязательно придете. Где же вы были? Оставили ее умирать одну. Даже не попрощались.
Каждая клетка его тела наполнялась леденящим холодом. Вина, отчаяние и безмолвный ужас сплетались вместе. Какой смысл теперь стараться и быть хорошим? Ради кого? Ради чего? Весь его мир разбился вдребезги, совсем как проклятая заколка, зажатая у него в руке.
Эта заколка снится ему и сейчас. Он сжимает ее. Сжимает так крепко, что осколки впиваются в кожу.
А когда Лун проснулся, еще несколько минут смотрел на ладонь, не понимая, почему на ней нет порезов и не идет кровь.
Голос демонических инстинктов снова пробудился и шептал о том, что он должен отомстить, взять свое, удовлетворить этот темный голод. Магия забурлила в крови, напоминая о своей истиной сути. Монстр. Ублюдок. Темная тварь. Эти слова не должны его ранить, эти слова — его суть. И ему будет принадлежать весь мир, стоит только принять и признать это.
От цели его отделяла только одна тонкая стенка, которую ничего не стоило сломать…
И плевать, что Луань вела себя не так как он себе представлял. Она наверняка что-то задумала. Разве может эта принцесса, о взбалмошном и стервозном характере которой по столице ходят легенды, о ком-то действительно заботиться? Пытаться накормить? Дарить подарки?
Нет. Это все ложь и притворство. Или минутная блажь. Не зря же она намекала ему на ночь в его спальне. Любимая дочь императора — не удивительно, что ей плевать на собственное поведение и мнение окружающих. Отец прощает ей все.
Неожиданно в этот магический транс ворвался громкий истошный девичий крик.
«Лю Луань!» — Вей Лун моментально вскочил на ноги и кинулся к выходу.
Кто посмел на нее покуситься? Ее жизнь принадлежит только ему.
Глава 9
Вчера с этим дурацким переездом во дворец императора посмотреть книгу по магии мне так и не удалось. То слуги сновали туда-сюда, то Вей Лун слишком уж подозрительно терся рядом, и Мейлин беспрестанно заглядывала, спрашивая, не нужно ли мне чего.
А мне, конечно же, много чего было нужно. Начиная от бумаги с чернилами (для составления чертежей и планов по самозащите) и заканчивая аптечкой (мало ли поранюсь, пока буду мастерить ловушки).
Да и первым делом нужно было просмотреть книгу по этикету. А то вдруг дражайший отец захочет разделить со мной трапезу, а я палочки не с той стороны от плошки положу? Или ляпну что-нибудь такое, что император сочтет меня сумасшедшей или, того хуже, одержимой злыми духами. Вообще китайцы, насколько я знала из истории, очень изобретательны на пытки. Не хотелось бы, чтобы меня обвинили черт знает в чем.
Но, к счастью, единственным происшествием вчера остался испорченный ханьфу Вей Луна. После того, как он переоделся в свой старый наряд, я попыталась забрать у него испорченную вещь, но отдавать ее стражник неожиданно отказался.
— Разве это теперь не мое? — спросил он с непонятным вызовом, будто я у него отнимала что-то ценное.
— Твое, но нужно постирать. — Я растерялась от такого напора. — Прикажу прачкам. Хотя не уверена, что все пятна удаться вывести… — с сожалением покачала головой, сделав себе мысленную пометку узнать у Мейлин, сколько стоит ханьфу.
Судя по тому, что император выделял Лю Луань некоторые суммы
